Юлия Шолох: Последнее предсказание Тауки

- Сам расстегивай тогда.

- Ладно, обувь пока сними, твой каблук упирается мне в колено и отвлекает!

- Не толкайся!

- Не вертись!

- Т-с-с-ш! Не шевелись, сейчас сниму.

- Хм, смотри как мы все сумели. Теперь приподнимись.

- Стой! Ай. Нет, не могу, руль в спину давит. Вбок могу двигаться, вверх - нет.

- Если ты не приподнимешься, у нас ничего не получится.

- Не получается! Хм. И что делать? Отменим свидание?

- Инжу... Ну нельзя же так дразниться!

- Подожди... Видишь? Подожди... тут сбоку должно быть, тут... вот.

- Что ты делаешь?

- Сейчас я поверну рычаг, а ты дави на...

Томирис захохотал, когда кресло неожиданно откинулось назад, а он откинулся на него и оказался лежащим на спине. Мягкие мешки примялись, освобождая нам достаточно места.

И у нас все получилось!

Надеюсь, у соседей нет привычки бродить по нашей территории, иначе им придется любоваться всем происходящим в кабине, потому что стекла прозрачные. Надеюсь, им хватит ума нас не прерывать, потому что в такие случаи мне хочется кого-то убить. А Томирис вообще, между прочим, тандр, склонный к бешенству!

- Инжу, - выдыхает Томирис в последние мгновения вспышки, которая спаивает нас в единое целое. - Инжу...

Я опускаюсь ему на грудь, чтобы перевести дыхание. Он все еще во мне, и не только в теле. Кажется, теперь мы не просто дышим одним воздухом, кажется, мы звучим одновременно.

Гармонично.

Это очень легко объяснить.

Просто он находится в самом центре моего мира, а я - вокруг.

Я трусь щекой об его рубашку и поворачиваю голову, устраиваясь удобней.

- Томирис... А что бы ты делал, не будь предсказания? Если бы ты просто меня однажды увидел и полюбил?

Он перекинул руку через мою спину - лучшая тяжесть, которую я готова нести на себе всегда. И фыркнул.

- Проще простого, - пожав плечами, легко произнес Томирис. - Я бы его... придумал.

Потом мы долго молчим. За окном разыгрался осенний ветер, поднимая и разбрасывая листья, кружа их и раздувая фейерверком. Если бы кто-то обратил внимание, то увидел бы, как листья на миг сложились в изображение хитрого старушечьего лица с широкой улыбкой, а потом, после всего, разлетелись уже окончательно.

Таука исчезла.

А мы остались.