Лора Андерсен: Тина ван Лигалон

— Ты не права, Тина, — вмешалась Аолла. — Мы также страдаем. Просто нам пришлось очень много пережить. Ты же помнишь, что меня сжигали на костре? И тогда казалось — ничего страшнее не может быть? Мне и Креилу, во всяком случае, пришлось пережить много чего похуже костра. Там была смерть — но один раз, а мы все умирали и воскресали многократно, и нам не так уж сложно понять тебя.

— С таким провалом в жизни? — насмешливо спросила Тина.

— Ты думаешь, очень легко было торчать по пять лет на Дорне, когда здесь фактически оставался муж и росла дочь, которая до сих пор не считает меня матерью?

— У тебя есть дочь?

— Есть. Уже совсем взрослая. Но даже рожала ее другая женщина. До сих пор не знаю, имею ли я право вообще называть себя ее матерью. Все было без меня, даже зачатие, — Аолла ощутила, как мгновенно все мысленно «повернулись к ней», и постаралась сдержать горечь. — Ты сейчас очень устала и пережила шок. Отдохни. Когда ты больше узнаешь, то не будешь так превратно судить о нас. Для себя мы никогда не жили. Ты хотя бы в этом была свободна, а мы все даже сейчас связаны обязательствами, и сначала думаем об интересах Земли, а уже потом — о своих собственных, в рамках того, что останется.

— Ну прямо герои!

— Выйди на веранду, — попросила Аолла. Тина вышла и оглядела Элинор, столицу Аль-Ришада. Напротив Дворца Правительства сияла в свете огней стела: огромный постамент возносился стрелой вверх, а на маленькой площадке стояли, обнявшись, шесть Советников.

— Вам поставили памятник? — Тина подумала о том, чтонужно было сделать для людей, чтобы заслужить такой почет, и ее сарказм сменился беспредельной усталостью. Невозможно было заполнить за несколько минут пропасть, которая разделяла ее сейчас с другими людьми. Она вспомнила свои мучения, когда, как оказалось, в этой новой жизни она не умела делать элементарные вещи и была беспомощна, почти как ребенок.

— Поставили, когда считали, что мы уже не оживем, и был назначен день похорон, — объяснила Аолла. — Не суди превратно. Не спеши. Разберись сначала во всем.

— Скажите, Марк жив? — Тина замерла на секунду, охваченная ужасом возможного ответа.

— Жив. Конечно, очень стар, хоть и выглядит неплохо. Но мы бы просили тебя воздержаться от встреч с теми, кто тебя знал раньше, — попросил Лао.

— Почему?

— На Земле сложная ситуация. Мы считаем, нельзя допустить, чтобы о возможности такого рода «воскрешений» стало известно. Если ты останешься на Земле, то только как Тина Роджер. Ей было всего двадцать девять лет. Нужно, чтобы утих скандал вокруг ее убийства, только тогда можно будет что-то сделать для тебя.

— А кто ее убил? — Тина устало подумала, что у нее уже нет сил чему-либо удивляться.

— Одна женщина, Джулия Уилкинс, тебе это имя ничего не скажет. Из ревности. Кстати, опасайся ее. Джулия — человек серьезно больной, почти всю жизнь провела в психиатрических клиниках, и Вард еще при этом. Телепатема — водоворот. Запомни. И ее пока не поймали.

— Думаете, может попытаться еще раз? — у нее промелькнула мысль, что если бы Джулии это удалось, как бы могло все упроститься, и Лао сразу странно посмотрел на нее.

— Обязательно попытается, если узнает, что ты жива. Пока мы об этом не сообщали.

— Я вижу, мое воскрешение создает много проблем?

— Создает. Но, я надеюсь, выкрутимся, — Лао опять вслушался в мозг Тины, пытаясь снова уловить в ее голове желание смерти. — Но ты должна стать Тиной Роджер. Понятно? Потом мы что-нибудь сочиним, отчего ты превратилась в Варда. У нас один такой прецедент есть с Этель, можем на него сослаться. Но это — не сейчас. Сейчас надо, чтобы про тебя поскорее забыли.

— Я тебя не понимаю, Лао. Зачем нужна такая конспирация? — когда Тина жила в Аль-Ришаде, Линган обладал абсолютной властью и практически никто не контролировал действия Советников.

— На Земле многое изменилось, Тина. У нас есть теперь Правительство. Официально Президент Земли — Линган, но его власть ограничена Президентским Советом. Пока мы ему даже не сообщали про тебя. Он не хотел, чтобы пытались оживить Тину Роджер, а мы настояли. Этой энергии, которая была для этого истрачена, можно было бы спасти много людей. Дело передано в Суд Совета Вардов, а в нем и кроме нас достаточно людей. Это одна сторона. Вторая — пресса. В нашем мире стало трудно скрывать информацию, а подается она обычно в самом плохом виде, какой только можно себе представить. Про твое воскрешение поднимется шум, а потом к нам пойдут люди с требованиями оживить своих родственников, и как ты им будешь объяснять, что это невозможно?