Айзек Марион - Новый голод

Она чувствует под собой грохот и понимает, что грузовик движется. Она садится и вытирает корочки с уголков глаз. Солнце стеснительно выглядывает в раннем рассвете.

— Мама? – говорит она, и в зеркале появляются глаза ее матери, синие, как у нее, но бледнее.

— Привет, дорогая, — говорит она.

Джули потягивается.

— Где мы?

— Только подъезжаем к Сиэтлу. Видишь?

Они въезжают на вершину холма, и перед ними расстилается город. Она видит Спейс—Ниддл, по—прежнему стоящий прямо и спокойно подмигивающий огнями, словно все хорошо. По мере приближения к центру города шоссе становится загруженней. Неизменные пробки из разбитых и брошенных н улице автомобилей. Отец Джули замедляет ход, чтобы проехать, подталкивая автомобили по необходимости. Джули смотрит в небо, чтобы не видеть то, что находится внутри этих машин. Сейчас она чувствует себя совсем не готовой к виду смерти. Ей уже хватило ее по уши.

Поэтому, когда они подъезжают к эстакаде, она замечает наверху девушку, которая, спотыкаясь, пересекает ее.

— Папа! – кричит она и яростно тычет в ее сторону. – Смотри!

— О, боже… — шепчет ее мать.

Ее отец останавливает грузовик, но ничего не говорит. Они наблюдают, как девушка идет к другой стороне шоссе. Медленные, шаркающие шаги. Пустой, тусклый взгляд. Кровь, размазанная по руке с отсутствующим пальцем, раскачивающейся у бедра.

Отец Джули оглядывается назад на дорогу и едет вперед.

— Папа!

— Она мертва.

— Мы этого не знаем, — говорит его жена.

— Вы видели, как она идет. Вы видели ее руки. Одна, в закрытом городе, даже без рюкзака? Она мертва.

— Что если она просто ранена? – настаивает Джули.

— Это явно укус. Если она еще не обратилась, она обратится в течение нескольких минут.

Джули вытягивает шею, чтобы посмотреть назад, на пешеходный переход над дорогой.

— Папа, мы хотя бы проверить должны!

— Какой в этом смысл, Джули? – в первый раз за сегодняшнее утро его глаза появляются в зеркале, и Джули видит в них боль. – Ты хочешь завести еще одного друга, чтобы посмотреть, как она превратится в труп? Ты сама ее пристрелишь, или мне придется?

У Джули защипало в глазах, и задрожали губы. Она смотрит на девушку, старше ее, старше того мальчика, что Джули убила вчера, может быть, ближе к возрасту Никки, бредущую в одиночку по мосту.

Она открывает дверь грузовика и выскакивает.

Грузовик едет не быстро, но тротуар выскальзывает у нее из—под ног, и она падает, срывая кожу на локтях и чувствуя, что теряет часть зубов. Не обращая внимания на соленую жидкость, льющуюся ей в горло, она встает на ноги и бежит к эстакаде, крича:

— Эй! Эй!

Кажется, девушка в переходе не слышит ее. Она продолжает идти вперед, спотыкаясь.

— Ты не мертва! — Джули душат слезы. – Ты не мертва! Ты можешь ехать с нами!

Стальные руки обхватывают ее сзади и поднимают вверх.

— Джули, — шипит отец. – Боже мой, Джули.

Она вырывается из отцовского захвата, безудержно рыдая, пока кровь заливает ее подбородок и футболку. Она чувствует, что трещины ее мира увеличиваются. Она чувствует, как он рушится.

Ее отец смотрит на девушку на шоссе.

— Мисс, — кричит он уставшим голосом полицейского, зачитывающего законы. – Вас укусили?

Девушка смотрит на него.

— Вы заражены?

Она качается на ногах и ничего не говорит.

Отец Джули осматривает улицы, ведущие к эстакаде, чтобы оценить риски и возможность добраться до девушки, и качает головой. Он тащит Джули обратно к грузовику.

Джули пытается бороться с ним, но все тело ломит. Она понимает, что он поступает логично, но борется и с этим тоже. Он озвучил свою мысль. Он не неправ. Но он ошибается.

— Иди с нами! – хрипло кричит Джули.

Наконец девушка на эстакаде смотрит на нее. У нее рассеянный взгляд и, как у Джули, залитое горячими слезами лицо.

— Мы едем в Южную Каскадию! Там есть стадион, и в нем люди!

Отец засовывает Джули в грузовик и хлопает дверью. Она опускает окно и высовывает голову.

— Если ты не мертва, приезжай на юг! Встретимся там!

Отец молчит и немедленно начинает движение, снова пробираясь через автомобили, как будто ничего не произошло, но его лицо суровее, чем она когда—либо видела. Ее мать пересаживается назад и вытирает тряпочкой с подбородка Джули розовую смесь крови и слез. Джули смотрит в ее глаза умоляющим взглядом, но не может сформулировать просьбу. Губы матери начинают дрожать, но сразу же успокаиваются. Она отводит взгляд от Джули.