Элизабет: Черный Город

Какой-то другой мужчина фыркнул.

- Вечно она ввязывается в неприятности. Она того не стоит. — Судя по грубости голоса, это был Курт, один из лидеров военных отрядов Себастьяна.

— Советую тебе держать свой язык за зубами — если не хочешь, чтобы я его отрезал, — отвечает Себастьян.

— Прости, командир, — тут же спохватывается Курт. — Я не хотел проявлять неуважение.

— Давай попытаем удачу на Унылой улице, — предлагает Себастьян.

Я слышу, как шаги удаляются, и вздыхаю с облегчением, как и полкровка- Дарклинг. Мы сверлим друг друга глазами в течение нескольких секунд. Не думаю, что он собирается напасть на меня, когда в непосредственной близости находятся Ищейки. У него схожая кровь, не то, что как у безмозглых Разъяренных, поэтому он понимает, чем рискует, если попытается напасть. От этой мысли стало чуть легче.

— Спасибо, — говорю я ему.

— Не бери в голову, блондиночка. Любой враг Стражей — мой друг, — растягивая слова, говорит он.

Меня охватывает незнакомое ощущение, когда я делаю шаг к нему. Я замираю. Это странно. Делаю еще один шаг. И вот снова оно же, определенно меня будто тянет к нему, заставляя подойти поближе, несмотря на внутренний голос, который говорит, чтобы я держалась на расстоянии.

Я опускаюсь на колени рядом с ним и Одурманенной девушкой, моя черная тюлевая юбка веером окружает меня.

— Что случилось? — спрашиваю я, поворачивая голову девушки и обнаруживая две колотые ранки. — Дурман?

Он кивает.

— Ей нужно в больницу, — говорю я.

— Этого не будет. Она знала, на что идет.

— Она может умереть.

Он пожимает плечами.

- Не моя забота. Мне не хочется быть казненным по её вине.

Я снова взглянула вниз на девушку и с беспокойством прикусываю губу, на которой выступает кровь. Большая ошибка. Голова Дарклинга резко вскидывается вверх, ноздри раздуваются, а воздух вокруг искрится от статического электричества. Его острый сумрачный взгляд скользит по моему телу, холодный взгляд как зимний мороз прикасается ко мне, оставляя после себя мурашки.

Взор.

С помощью этой силы Дарклинги помечают жертву, чтобы никто из их вида не покушался на нее. Только один раз я испытала на себе Взор, в ту ночь, когда умер мой отец. Дарклинг медленно исследует меня, его глаза приближаются к ярко-красному шраму на моей коже, проходящему через сердце. Его видно под тонким кружевом моего корсета. Я поспешно прикрываю шрам рукой. Чары разрушены, он отводит свой взгляд.

Кто-то шагает по мосту, у меня перехватывает дыхание. Себастьян с Куртом вернулись.

— Давай вернемся в штаб-квартиру, — говорит Себастьян Курту, забираясь в грузовик. — Натали, наверное, ушла домой.

— Лучше бы ей так и сделать, — бормочет Курт. — Эмиссар мне башку оторвет, если её дочь достанется на съедение какому-нибудь уроду Дарклингу. Чертовы клыкастые, понятия не имею, как они умудряются перелезать через стену.

Дарклинг щурит глаза:

- Ты дочь Эмиссара?

К моему позвоночнику подползает страх. Я с усилием сглатываю, понимая в какой опасности нахожусь.

— Я не хочу ни каких неприятностей, — говорю я.

— Поздняк метаться, блондиночка.

Уголки его губ поднимаются, чтобы обнажить его клыки.

Я немедля отодвигаюсь от него. Врезаюсь спиной в холодную каменную стену. Я в ловушке.

Одурманенная девушка стонет.

— Думаю, с ней всё будет в порядке. Не нужно больше никого вовлекать, — говорю я, и в моем голосе слышится нарастающая паника.

Мы смотрим, друг другу в глаза, ожидая, что же произойдет дальше. Существуют только два возможных варианта развития событий: он отпускает меня и будет надеяться, что я не донесу на него. Или он убьет меня.

Моё сердце бешено колотится в груди. Я затаила дыхание и жду.

— Расскажешь, кому обо мне и ты труп, — рычит он.

Он поднимается на ноги и спустя мгновение исчезает.

Темные мощеные улицы мертвенно тихи, когда я шагаю домой, но это нормально в это время суток. Нужно быть самоубийцей или сумасшедшим, чтобы шариться в темноте после наступления комендантского часа. Я пока еще не решил, кто я: псих или мне просто надоело жить.

Я спешу домой, понимая, что вряд ли сегодня вечером нарвусь на неприятности, но не хочу искушать судьбу. По обе стороны от меня в темноте растворяются дома из шлакоблочного кирпича, которые все еще стоят обгоревшими после прошлогоднего артналета, разрушившего город.

Я не могу удержаться и провожу пальцами по мягкому пеплу, покрывающему стены домов, от чего моя коже чернеет. Черный. Это цвет моего здешнего мира: черные улицы, черные здания, черные небеса. Везде один сплошной черный. Я уже почти и забыл, какие еще есть цвета.