Елена Саринова: Тайна деторождения: практика и теория

— … маслом подсолнуха, — выдохнув, закатила Иви глаза.

— Что?

— Я его кипячу тайком на кухне, а потом мажу Егорушку. Маслом подсолнуха. Но, оно помогает нам мало.

— Понятно… Послушайте, Иви, — вздохнув, потерла я лоб. — Давайте с вами договоримся так: у моей семьи есть лекарь, очень хороший и живет недалеко от Аптечного переулка: Яблоневая улица, три. Вы к нему сходите сами вместе с Егоркой. Скажете, что прислала я. Вы же часто с ним гуляете?.. Ага. Он вам подскажет и с лечением и с вашим питанием: чем можно себя радовать, а от чего…

— А как же…

— Тот, что с рогами и копытами?

— Да-а?

— Если вы мне пообещаете больше в кладовой не промышлять, я улажу это дело… Иви?..

— Ла-дно. И… спасибо, Агата.

— Пока, не за что. Зовите теперь сюда своих новых родственников. Обоих…

Тысь моя майка, я уж и сама не знаю, до чего со своей новой «элитной работой» дойду.

Еще через полчаса я шла по украшенной в честь Солнцепутья разноцветными фонариками и гирляндами Музейной улице Куполграда. Гололеда на оживленном тротуаре не наблюдалось. Выпавший вчера снег прикрыл его собою с лихвой. Так что ботинки на каблуках не доставляли проблем. В кармане короткой шубки об ключ от квартиры приятно брякали четыре, честно заработанных в доме Барклей, сребеня, которые я так же честно вознамерилась истратить на пополнение собственных продовольственных закромов. И с чего бы это дело начать?.. Пожалуй, с бакалеи на углу…

— Агата! Заходи быстрей, а то мы без тебя вечерить не начинаем! И смотри, как мы с тетей Катаржиной все здорово красиво развесили!

Вид и ароматы моей собственной квартиры смогли бы неожиданно достойно посоперничать и с кладовой Барклей и с предпраздничными улицами столицы. Да и сама Варвара, обмотанная красной гирляндой из бумажных цветов, тоже была хороша и румяна.

— А вот я…

— Агата, ну ты чего? — «не ребенок», взмахнув шуршащими концами, нетерпеливо подпрыгнул. Справа из кухни послышалось усиленное посудное бряканье:

— Агата, ты почему на призыв не отвечаешь?!.. Ух, ты!.. Давай свой набитый пакет, раздевайся, мой руки и за стол.

Я, уже наполовину босая, расслабленно выдохнула:

— Ник…

— Угу, — сграбастал он мою бакалейную добычу и свободной рукой прижал к себе. — Я час назад «пост» от твоей мамы принял. Так почему на призыв… — собственным носом по холодному моему.

— Мне было сильно некогда, — тут же обхватила я шею Ника руками. — Я такой ерундой страдала.

— Очередное личное поручение от начальства?

— Ага. Потом расскажу… А Глеб… ох, вернется он из Джингара, я ему… его…о-ох…

— Эй, хватит вам целоваться! Вы меня сначала накормите! — праведно огласились снизу в аккурат между нами. — И вообще мы сейчас на каток идем. Вот! — прямо нам в носы взлетела пара коньковых лезвий, зажатых в кулачке. Чем не аргумент?

— О-о.

— Угу, — усмехнувшись, покачал головой Ник. — И ты еще три дня назад обещала. Так что, любимая, все предшествующие предписания, а потом…

— Ник, я на коньках лет восемь уже не стояла, — мигом скуксилась я.

Мне в ответ уже из кухни строго уточнили:

— Семь с половиной! И у тебя тогда неплохо получалось!

— Что значит, «неплохо»? Да я вполне уверенно скользила, — мгновенно клюнула я на провокацию… и расплылась в улыбке. — Ладно. Я поняла. И надеюсь, у тебя есть, чем компенсировать мои будущие синяки.

— Это — само собой, — обернулся ко мне от плиты Ник.

«Не ребенок», шустро усевшийся за стол, взмахнул вилкой:

— Только не при мне про такое. Иначе тетя Катаржина меня отсюда вовсе арнет… арет… арендует, как и грозилась.

— Варь, да я про вкусный ужин. Агата, садись, давай за стол.

— Сажусь, — подтянув рукава свитера, состроила я маленькой моралистке мину. Хотя, действительно, иной раз могли бы с Ником вести себя и поскромнее. Иначе наш психологически устойчивый «не ребенок» на самом деле раньше времени повзрослеет по некоторым «жизненным сторонам». — А что у тебя в сковородке так вкусно пахнет?

— Цыпленок с сыром, — опустились под наши с Варварой носы две благоухающие тарелки. — Я тебя потом научу. Это — не сложно.

— Ну, да-а, — без явной уверенности протянула я.

— Но ведь, уху же ты варить научилась?

Вот как же это сложно, на самом деле. Быть взрослой цивилизованной дамой. И если в первый месяц своей самостоятельной столичной жизни я списывала собственную «дремучесть» частью, на отсутствие опыта, частью, на наличие такового у Ника, имеющего в родителях владельцев ресторанчика в Бадуке, то теперь… положа руку на сердце… Хотя, уху готовить я действительно, научилась. Причем настоящую — с гнусом (для пикантности) и водкой (для аппетита), но тому были о-очень «благоприятные обстоятельства».