Артур Кангин - Классики без лицензии

Cпокойно и уверенно текла жизнь Рэя, но только до того самого вечера, когда они с Харри в очередной раз остались вместе. Тот вечер развернул жизнь Рэя ровно на 180 градусов. Харри тогда как обычно сидел на своем рабочем месте, окруженный мониторами и сенсорными панелями с громадным количеством кнопок. При этом он очень быстро и, не глядя на сенсорную панель, нажимал их, обводя глазами мониторы, читая и анализируя сигналы, поступающие с очередного nef´а. Это была работа профессионала высочайшего класса, за которой Рэй очень любил наблюдать. Харри контролировал и анализировал сразу несколько параллельных процессов, делая в уме необходимые вычисления, подключая интуицию для отсечения заведомо ложных путей для анализа. Харри словно алмазное сверло врезался в очередной nef, в ту самую точку, где скрывалась или могла скрываться ошибка, и тестировал локализованный участок на возможные сбои.

Наконец Харри закончил свою работу и, сняв с себя сенсоры, встал с рабочего кресла, не спеша пересек офис, грузно опустился на один из диванов и о чем-то задумался. Голова его немного склонилась вниз, выражение лица стало мрачным. Впрочем, в подобном поведении Харри не было ничего необычного, все это, как давно подметил Рэй, происходило с Харри каждый вечер. И теперь Харри должен был, как это и было всегда, отбросив свою усталость и грусть, вновь превратиться в добродушного и веселого старика. Этого и ждал сейчас Рэй. Но этого не случилось. Наоборот, Харри стал еще мрачнее, на его лице читалась какая-то безысходность и тревога. Так Харри просидел несколько минут, а затем, подняв голову, вдруг спросил у Рэя:

— Скажи, Рэй, ты действительно веришь в то, что траектории истины нужны пользователям информационного пространства?

Рэй от этого неожиданного вопроса на некоторое время потерял дар речи, глаза его широко раскрылись, он с изумлением посмотрел на Харри.

— Но, но, откуда, Вы..? — Запинаясь, произнес Рэй.

— Ты хочешь спросить, откуда мне известно о траекториях истины? — Спокойно и уверенно произнес Харри. — Это совсем не сложно. Во-первых, я тестирую твои nef´ы, а во-вторых, я еще не забыл себя молодого. А ты, Рэй, очень похож на молодого Харри Спитча. Мне ли не знать после этого, что роется в твоей замечательной и светлой головке, мой мальчик.

Харри сделал небольшую паузу, а затем вновь повторил свой вопрос интонацией строгого преподавателя:

— Так ты действительно считаешь, что создание механизма, позволяющего скользить по траекториям истины, возможно?

— Да, мистер Харри, я в этом уверен. — Быстро и уверенно проговорил Рэй. — У меня есть небольшая схема-набросок, я могу Вам показать…

Харри не дал договорить Рэю:

— Не надо, верю тебе, Рэй, охотно верю. А как насчет пользы? Ты уверен, что человечеству это пойдет во благо?

— Вот в этом я не совсем уверен, мистер Харри. Но, по крайней мере, я не вижу причин, по которым это новшество могло бы нанести какой-то вред. Ведь, мистер Харри, представьте: у человека вопрос, он мучается его разрешением, он не может его разрешить, и все потому, что у него нет физической возможности быстро получать необходимую информацию, а получив ее, отсеивать ненужное, чтобы потом, в конце процесса, придти к долгожданному ответу, ну или хотя бы приблизиться к нему. А сколько нового и полезного человек узнает, пока будет скользить по траекториям истины?!

Харри сделал небольшую паузу и, обращаясь больше к себе, нежели к Рэю, грустно проговорил:

— Вот и я так думал, когда создавал эту схему.

— Как? — Удивленно воскликнул Рэй. — Вы уже получили эту схему?

— Да-да, Рэй, и эту схему, и многие другие. Ты до всего этого сам скоро дойдешь, с твоим талантом это лишь дело времени. Все эти схемы лежат у меня в столе, а я жду, нет, теперь будет правильно сказать — я ждал удобного случая, ждал момента для того, чтобы все это подарить людям. А пока ждал, понял, что этим самым я могу только навредить им. Ты, конечно, удивлен и ничего не понимаешь?! Садись, я постараюсь тебе все объяснить. И запоминай каждое мое слово, потому что второго такого разговора у нас с тобой не будет.

И Харри начал свой монолог, который Рэй запомнил почти наизусть, и который впоследствии вспоминал почти каждый день. И каждый раз, вспоминая этот разговор, он все больше и больше соглашался с тем, что поведал ему в тот вечер Харри Спитч.

— Все эти годы я надеялся на лучшее, Рэй. Я надеялся, что совершенствующаяся в техническом смысле система поможет создать новое, более совершенное поколение людей, людей выше и богаче интеллектуально и духовно. Но сегодня во мне почти не осталось этой веры. Наша система действительно порождает новое поколение людей, но это поколение людей-симулянтов. Находясь в системе, они не проживают свою жизнь, они ее симулируют. Все человеческие чувства трансформировались в интерфейс системы, они теперь в красивых окошках, иконках, смайликах, они ярко светятся, иллюминируют, они манят к себе, но за ними — духовная пустота. Стоит сделать лишь один шаг в глубину, и там уже ничего нет. Из любви они сделали некоторое подобие любви красивой, о которой писал русский писатель Толстой, но только в самом худшем ее смысле, потому что за этой красивой любовью стоят беспомощность, страх, нежелание и неумение, в конце концов, любить по-настоящему. А самое страшное то, что в системе человек является мерилом всего. В системе он вне физических законов природы, он не испытывает на себе ни гравитации, ни сопротивления, он может даже рождаться и умирать столько раз, сколько пожелает. А имея возможность внутри системы идти наперекор законам природы и вселенной, человек становится неким подобием бога. Человек сам создает мир, в котором живет. Ты понимаешь, чем это может грозить, а, Рэй?