Джена Шоуолтер - Самый темный соблазн

– Эй. Это тебя не касается. – Не то, чтобы Парису не было за что извиняться.

Одну бессонную ночь провел он вместе с ней за несколько недель до того, как Страйдер связался с Каей. Или даже только думал о связи. Поэтому Парис не сделал ничего плохого.

Технически. И всё же, теперь он знал, как Кайя выглядела обнаженной, и, разумеется, Страйдер знал об этом, что он знал, и это означало, что все трое знали, и теперь, когда они собирались вместе, каждый раз Разврат воскрешал воспоминания о том, как девушка выглядит обнаженной. Последствия Парис ненавидел, но не мог остановить.

Тёмная голова Захариила рефлексивно склонилась набок; выглядя еще более таинственней из-за тумана, который продолжал появляться с его каждым выдохом.

– Я хотел лишь указать на то, что ты свободно перешел к другим завоеваниям и вряд ли разборчив в своих решениях, которые заставляют меня задаться вопросом, почему ты по-прежнему преследуешь свою Сиенну?

Потому, что только для нее одной Парис хотел быть единственным. Потому, что он непреднамеренно привел ее к смерти. Потому, что он чувствовал себя так, словно все потерял, когда она умерла.

– Тебя это раздражает,– огрызнулся он, – И с меня хватит разговоров с тобой.

Тем не менее, ангел упорствовал.

– Я думаю, что ты чувствуешь себя виновным за каждое сердце, которое ты разбил, за каждую мечту «жили-они-долго-и-счастливо», которую ты разрушил, и за каждую частицу отвращения к самому себе, которую ты поощряешь, когда твои партнеры понимают, насколько легко ты преодолеваешь их барьеры. Я также думаю, что ты избалован и жалок, и тебе больше делать нечего, как жаловаться о своих проблемах.

– Эй! Я никогда не жалуюсь. – Парис со стуком поставил бокал на барную стойку с такой силой, что она раскололась по центру и бокал разбился. Кровь хлынула из порезов в его ладони, но эта боль была ничтожной – А знаешь что? Я думаю, что ты находишься в нескольких шагах от поиска частей своего тела, разбросанных по всем углам этого бара.

"Зато, когда он будет в отклучке, мы можем поиметь его!" – просвистел Разврат.

– Э-Э, вот, – сказал бармен Джонни на месте и сунул чистую тряпку в направлении Париса. Его рука тряслась. Он все еще боялся Париса.

"Я хочу..."

" Я сказал, заткнись"!

– Спасибо, старик.– Парис зажал в руке материал, надавил на разрез разорванной кожи, прежде чем кто-либо мог учуять аромат его специальных «Ах» феромонов, которые выделяет его демон.

Одно дуновение пьянящего аромата, и все вокруг него стали бы непростительно возбуждёнными, забыв о том, где они и кто они были. В основном их голод будет направлен на Париса, и хотя это было бы особенно дерьмовым окончанием сегодняшнего дня, но зато он бы насладился, давая волю своим кулакам.

Кроме того… феромоны никогда не окутывали его. Он нахмурился. Разврат хотел всех, кого он встретил сегодня вечером. Почему бы не воспользоваться случаем и не заставить правителей пожелать вернуть его обратно?

Парис вернул своё внимание к Захариилу, задаваясь вопросом, был ли ангел как то за это ответственен?

Эти глаза из редчайших нефритов превратились в узкие щелки.

– Я думаю, что ты надеешься спасти Сиенну, и это хорошо. Я понимаю, что ты имел в виду, чтобы сохранить ее, и что это не так. Независимо от того, как сильно ты жаждешь ее, независимо от того, что она могла бы быть твоей единственной возможностью, твой демон в конечном счете разрушит ее, поскольку люди никогда не предназначались, чтобы бороться против демонов, и в глубине души, она – все еще человек.

– А что касается её собственного демона?– отрезал Парис.

– Один демон – плохо, а два еще хуже.

– Достаточно! – если они продолжат, его ярость и разочарование восстанут и поглотят его. Он потеряет из виду сегодняшнюю цель. – Я не собираюсь держать ее.

Но он будет. Он должен, если бы ему предоставили шанс, и если бы он у нее был, то конечно. Но, черт возьми, шанса не будет.

– Хорошо. Потому что эта особенная женщина не захотела бы мужчину, которым ты стал.

Фыркнув, Парис запустил свободную руку в волосы.

– Ей не нравилось то, кем я был, – а уж теперь, после того как он окончательно переступил черту между добром и злом? И подавно.

Он знал, что его действия достойны осуждения, и он поступил бы так в любом случае. Он убивал безжалостно. Соблазнял регулярно. Врал, обманывал и предавал. Все это он будет делать снова и снова.

– Но ты все равно спешишь спасти ее,– сказал Захариил.