Мишелль Сагара - Молчание

В утреннем свете ее отражение посмотрело на нее, она автоматически потянулась, чтобы поправить волосы. Но остановилась и обратила внимание на свои глаза. На веки. Майкл был прав – они были синие, синие, почти как синяки. Ее губы были... черными. Большим пальцем она попыталась стереть, что бы ни было намазано на ее глазах.

Ничего не изменилось.

Она поморщилась. О'кей, это действительно выглядело как косметика.

На плохой макияж это не было похоже, да и исправлять что-либо времени не было. Майкл был смертельный террорист относительно опозданий. Она снова подхватила свой рюкзак и направилась к двери.

Они забрали Эллисон по пути к Эмери. Эллисон ждала, потому что Эллисон, как Эмма, знала Майкла почти всю свою школьную жизнь.

Эллисон могла опоздать почти везде, но она была у двери вовремя сегодня утром. Миссис Симнер стояла в дверном проеме и просияла при виде Майкла. Большинство родителей посчитало бы его не располагающим или вызывающим волнение. Миссис Симнер никогда так не думала, и Эмма любила ее за это.

Было что-то в миссис Симнер, что кричало, что она мать. Это была кричащая основа. Она была низкого роста, кряжистой, часто одевалась в полиэстер, и она всегда думала, что любой, кто пришел в ее дом должен был, знаете, умирать от голода. Она могла сочувственно слушать часами, и также могла советовать часами, но, так или иначе, она знала, когда слушать и когда говорить.

Она никогда не пыталась быть другом. Она никогда не пыталась быть своим парнем. Но, по-своему, такой она и была, и именно в дом Симнеров Эмма ходила в первые месяцы после смерти Натана.

Эллисон была похожа на свою мать. За исключением полиэстера и очков Эллисон. Когда находишься с Эллисон, то являешься, в некотором роде, частью дома Симнеров. Это была не единственная причина их дружбы, но это очень помогало. Она несла тот самый синий пакет, который Эмма сделала с немного отличающейся модели ноутбука (для которого требовалось официальное разрешение). Они шли в ногу позади Майкла, который часто забывал, что из-за высокого роста обгонял их.

– У тебя появилась возможность прочесть Е-мэйл от Эми?

Проклятие. Эмма скорчила гримасу.

– Виновата, – сказала она тихо. – Извини, что не позвонила тебе прошлой ночью. Я вроде уснула.

– Я предполагала это. У нее намечается вечеринка в следующую пятницу.

– С чего бы это?

– Думаю, её родители собираются уехать из города.

– В последний раз, когда она попыталась...

– В Нью-Йорк. Без нее.

– О, хорошо, тогда стоит. – Эми была известна своей любовью к шопингу. Была известна, в частности, любовью к шопингу в Нью-

Йорке, потому что почти все, что она готова признать своей собственностью – что-то менее очевидное, чем П.А. сообщений между каждым классом – родом из Нью-Йорка.

– Насколько большая вечеринка?

– Она пригласила меня, – ответила Эллисон.

Эмма бросила взгляд на профиль Эллисон. Она подумывала о том, чтобы сказать кучу приятных и бессмысленных вещей, но остановилась на:

– Это не единственный раз, когда она пригласила тебя.

– Нет. Она также приглашала меня на прошлую крупную вечеринку, – пожала плечами Эллисон. – Я не против, Эм.

Эмма пожала плечами, потому что иногда была несогласна. А она знала, что не следовало бы. Эллисон и Эми не имели ничего общего кроме первой буквы имени и пола; Эми была привлекательной девушкой: звездная спортсменка, студенческий муниципальный представитель и второй по значению средний бал в школе. Она была также потрясающе красива, и если она знала это, то это знание можно было отбросить. Когда люди спотыкаются видя тебя, это невозможно не заметить.

Эми также никогда не страдала от притворной скромности. В случае Эми, любая застенчивость должна быть ложной.

– Ты собираешься пойти?

– А ты?

Эмма, в отличие от Эллисон, смогла найти место в узком кругу друзей Эмми. Эмма могла бы с относительной легкостью добиться успехов в волейболе, софтболе, или же пробежать быстрый забег в пятьдесят ярдов. Она также имела приличные оценки, но речь совсем не о них.

Никогда не была об отметках. Если люди не попадали в автомобильные катастрофы, когда видели Эмму на улице, они все еще замечали её. У нее не было проблем в общении с парнями и не было проблем с отсутствием разговоров, когда это было удобно; у нее не было проблем с шопингом, и когда она покупала что-либо, она брала вещи, которые соответствовали и смотрелись хорошо.

Эллисон не настолько.

Эллисон была проста. Само по себе это не было полным бедствием; Деб была тоже простачка. Но Деб могла сделать все другие вещи; она знала, как работать с толпой. У нее был самый острый язык в школе.