Юлия Шолох - Ловцы солнечного света

- А он ничего, - вдруг сказала она.

- Спасибо.

Марьяна и не заметила, как с облегчением улыбнулась. Оказывается, одобрение друзей очень важно. Если честно, подсознательно она считала, что если люди так странно реагируют на количество денег у окружающих, значит, и на их пару из разных социальных слоёв будут реагировать с подозрением. И что, возможно, родители примут Юсбера совсем не с распростёртыми объятиями. Хотя...

В общем, на улице почти стемнело, когда они вошли в лес. Страшно не было, Юсбер держал Марьяну за руку и прогулка по тенистой дорожке действительно оказалась на редкость романтичной, хотя и проходила в полумраке. Впрочем, когда это влюблённым мешал полумрак?

Вокзал был пуст, только на стоянке стояла пара автобусов и несколько человек ждали у вывески с названием маршрута.

- Я сама за себя заплачу, - сказала Марьяна, когда один из автобусов тронулся и подъехал к остановке. Об оплате пока никто из них не заговаривал, но лучше сразу этот момент уточнить - не хотелось, чтобы он посчитал необходимым за неё платить, ведь, оказывается, мелкие траты для кого-то вовсе не мелкие. И возможно, на поездку уйдёт немалая часть его бюджета... Но и предложить заплатить за него Марьяна не рискнула - интуитивно чувствовала, что это неверно, что такого он не примет. А она хотела, чтобы ему было с ней комфортно.

- Хорошо, - улыбнулся он.

Обычно Марьяна не задумывалась о стоимости вещей и при необходимости покупала всё, что в глаза бросалось. Шоколадки, орешки, жвачка? Да хоть ящик. Питьевая вода? Пойди в первый попавшийся киоск - там выбор на любой вкус. Но Юсбер перед отъездом набрал воды в бутылку дома, при ней, и сейчас ничего не спешил покупать. Марьяна тоже воздержалась от покупок, хотя обычно любое путешествие для неё начиналось с приобретения сладостей. Однако выходило, что все эти шоколадки и орешки на самом деле не особо-то ей и нужны, по крайней мере, их отсутствие ничуть не делало предстоявшую поездку хуже. Особенно учитывая, куда и зачем они направлялись...

В автобусе Марьяна заняла место у окна (Юсбер уступил), откинулась на спинку и стала смотреть на улицу. Самолёт был как-то привычнее, но такая редкая, ночная поездка на мерно гудящем автобусе, оказывается, тоже имеет свою непередаваемую прелесть.

Когда автобус выбрался со стоянки перед автовокзалом на дорогу, Марьяна снова почувствовала это движение, которое затапливало душу нежностью - как его рука осторожно, но твердо обхватывает ее ладонь и сжимает её. И свет встречных фонарей, время от времени падающий в окно, превращается в сказочное сияние. Те самые несколько часов поездки вдруг потекли в неторопливом ритме, полном беззвучного, но сердечного единения с человеком, сидящим рядом.

Марьяне не спалось. Вскоре она заметила, что Юсбер тоже перестал пытаться заснуть и, хотя уютное молчание её полностью устраивало, вдруг жутко захотелось поговорить.

- Я ничего о тебе не знаю, - сказала Марьяна, отворачиваясь от окна, пододвигаясь к нему и прижимаясь плечом к его плечу. Вокруг народу не было - все остальные пассажиры выбрали передние места. - Расскажешь что-нибудь о себе?

- Да особо нечего рассказывать.

- И всё же?

- Ладно, расскажу.

Марьяна с облегчением выдохнула, потому что была уверена - если он с самого начала примется отмалчиваться, значит, и потом не захочет подпускать её близко. Не в физическом плане, естественно, с этим мужчины не заморачиваются, а в том другом, который ей сейчас требовался ничуть не меньше.

- В моей биографии ничего особенного нет. Отца посадили, когда мне было лет девять, мать тогда же лишили родительских прав за пьянство, правда, она как-то добилась отмены. Но ничего не изменилось, как прежде пила, так и продолжила. Отец вернулся, когда мне было пятнадцать и тоже запил. Через полгода умер после пьяной драки - кто-то пырнул его ножом. И... может, ты будешь в шоке, но я... обрадовался. Он был мне совсем посторонним, злым и неприятным человеком, с которым мне почему-то приходилось существовать в одной квартире. Вот так. После похорон мне даже стало лучше. Потом мать пропала, уехала куда-то - и мне тоже было наплевать. О её пропаже я никуда не сообщал, поэтому в детский дом меня не забрали. По сути, меня и прежде воспитывала соседка - учительница математики на пенсии и после пропажи матери она как меня кормила, так и продолжила кормить. Она первая, кто со мной говорила, как со взрослым, как с равным. Говорила обо всем. Знаешь, я задавал вопрос - например, что это за штука, и она рассказывала. Всё. И для чего нужна, и из чего сделана, и тут же перескакивала на окружающие предметы. Рассказывала столько, сколько я готов был слушать. Это было так дико после всех "отвали" и "пошел на..." от родителей. Она сделала так, что я стал интересоваться миром, привила мне любознательность, уверенность. Она говорила, мне придётся быть гораздо умнее и трудолюбивее сверстников, иначе я пропаду. И главное - никогда нельзя себя жалеть. И позволять другим людям себя жалеть. Жалось - оружие, которым легко пользоваться, но которое ослабляет. Если бы не она... Многие ведь уверены, что наследственность - это всё. Если родители пьют, и я стану. Если они сидят - я потенциальный зэк, это только дело времени. Но лучше пусть ты сама от меня узнаешь, чем от кого-то постороннего. Я знаю, слова как вода, им никто не верит, но я не пойду по пути отца. Никогда.