Дженнифер Л. Арментраут - Обсидиан

Я смотрела на груду коробок, мечтая, чтобы Интернет наконец заработал. Остаться без доступа к собственному блогу книжных рецензий — все равно что лишиться руки или ноги.

Мама говорит, что блог «Дикая страсть Кэти» почти заменил мне жизнь. Конечно, это не совсем так, хотя он действительно страшно важен для меня.

Просто мама не любит книги так, как я.

Я вздохнула. Мы здесь уже два дня, а еще столько предстояло распаковать! Эти заклеенные скотчем коробки, которые валялись по всему дому, меня просто достали. Я даже смирилась с тем, что мы перебрались сюда — по крайней мере, я перестала подпрыгивать от каждого странного звука, как в первый день нашего переезда в Западную-прости-господи-Виргинию, в дом, который скорее напоминал декорацию к какому-то фильму ужасов. Здесь и башенка есть. Башенка! С ума сойти, башенка! И что мне теперь со всем этим делать?

Кеттерман даже на карте не значился, потому что городом не являлся. А ближайший к нам Петербург вряд ли мог похвастаться хотя бы наличием «Старбакса». И за почтой нам придется туда ездить самим — никто не станет доставлять ее на дом.

Дикость какая-то.

Все это бесило меня невероятно. Флорида осталась далеко позади. Мы проехали тысячи километров только для того, чтобы удовлетворить безумное желание моей матери — начать все сначала. И скучала я даже не по Гейнсвилу, погоде, о школе или о нашей квартирке… Я отвернулась к стене и закрыла голову руками.

Я скучала по отцу. А во Флориде все было связано с ним. Он там родился, встретил маму… мы были там счастливы, пока все не рухнуло в одночасье. К глазам опять подступили слезы — только не плакать. Прошлого не изменить, да и папа бы расстроился из-за того, что хотя прошло целых три года, а я никак не могу успокоиться.

Я и по маме скучала — по той маме, какой она была когда-то. По той, что свернувшись калачиком рядом со мной на диване, один за другим глотала дешевые романчики. Когда это было… Целую жизнь назад. Тысячи километров назад…

С тех пор как умер отец, мама начала работать все больше и больше. Хотя всегда хотела заниматься только домом. Я понимала, что это было попыткой убежать от себя, от собственных мыслей — насколько это было возможно. А потом она решила, что нам просто нужно уехать, и как можно дальше. И мы перебрались сюда. И хотя мама и здесь продолжает вкалывать, она полна решимости уделять мне больше внимания.

Но только я решила и на сегодняшний день проигнорировать эти коробки с барахлом, как с кухни потянуло чем-то знакомым. Мать готовила завтрак. И ничего хорошего это не предвещало.

Я кубарем скатилась вниз по лестнице.

Она стояла у плиты, одетая в больничную форму в горошек. Только мама могла вырядиться в горох с головы до пят и остаться по-прежнему привлекательной. Даже в этом наряде она давала мне фору. Ее длинные белокурые локоны и сверкающие орехового цвета глаза против моих серых. На ее фоне мои прямые русые волосы казались мне совсем невзрачными.

К тому же я была пышнее формами, чем она. Крутые бедра в сочетании с пухлыми губами и круглыми распахнутыми глазами — маме они очень нравились — делали меня похожей на дурацкую куклу. Пустышку.

Мама обернулась и помахала мне деревянной лопаткой, ошметки полужидкой яичницы посыпались на плиту.

— Доброе утро, милая.

Я уже оценивала, как бы незаметно прибрать весь этот бардак, не обидев ее. Она так старалась быть хорошей мамой. А это уже прогресс.

— Ты рано вернулась.

— Я отработала почти двойную смену с прошлой ночи до сегодняшнего утра. Меня поставили в график со среды по субботу, с одиннадцати вечера до девяти утра. Получается целых три дня свободных. Думаю, может, подработать еще где-нибудь, в какой-нибудь местной клинике или, может быть, в Винчестере.

Она соскребла растекшиеся, но все равно подгоревшие яйца на две тарелки и поставила кушанье передо мной.

М-да. Вмешиваться в процесс было уже поздно. Я порылась в коробке с надписью «Столовые приборы и проч.».

— Ты ведь знаешь, как я не люблю сидеть без дела. Поэтому я собираюсь в самое ближайшее время поехать и все разузнать.

Да уж, знаю.

Большинство родителей лучше отрубят себе левую руку, чем оставят девочку-подростка без присмотра дома, но к моей матери это не относится. Она всегда доверяла мне, да и я никогда не давала ей повода для сомнений. Не то чтобы не пыталась… Да нет, на самом деле даже не пыталась.