Татьяна Шмидко - Дежавю

– Парни, я бы хотел все-таки сходить на выставку, – сказал я, помахивая пригласительным. В ответ я услышал нестройное мычание. Хук закатил глаза и спросил:

– Эльф, ну скажи мне, как такому мужику, как ты, могут нравиться такие финтифлюшки? Я не понимаю! – сказал он, расстроено подперев рукой голову. Он хорошо помнил меня в драке и искренне не понимал моей тяги к прекрасному. Можно сказать, у него начинался от этого когнитивный диссонанс. Но Сэм, как всегда, выручил меня:

– Да там просто такие телки на картинах, ты бы видел!

– Телки? – воодушевленно спросил Хук.

– Да. Но размером с бензовоз! – вмешался Гарри.

– Ну, у каждого свои предпочтения, – сказал Молот, отчего Гарри притих – все знали его тягу к молоденьким мулаткам.

– Эльф, так что там латинос хотел? – спросил вдруг Гарри.

Решил спросить о главном, пока я думаю о прекрасном. Ну-ну!

– Как обычно, склонял к преступной деятельности. Предлагал дурь возить, но я, как всегда, отказался.

– А чего отказал? Деньжат бы подзаработал… – ответил мой фэбээровский друг.

– Да, Эльф, чего отказываться? – начал Молот, желая подтрунить над Гарри. – Ты мог бы в колесах возить, как все… А потом и оружие можно перевозить. Вот один мой друг… – сказал он и вдруг «поперхнулся» водой.

От досады Гарри чуть не расплакался. Ему очень нужно было хоть какая-то оперативная информация для отчета. Молот прокашлялся и сказал: – А, впрочем, ну эти разговоры! Мне не по себе от общения с этими тварями! Как их только земля носит?

– Вот и я такого же мнения. Так со мной кто-нибудь на выставку пойдет? – спросил я снова, желая завернуть разговор в другое русло.

– Телки, говоришь? – спросил Хук, многозначительно взмахнув бровями.

– В основном, слегка одетые… – с видом заговорщика прошептал Сэм.

– Хм, я, пожалуй, схожу… только сначала поем, как следует! – ответил Хук, поглядывая с надеждой на кухонные двери. Оттуда как раз бодро выпорхнула кучерявая «Охура» с ассортиментом первой страницы меню. Она быстро расставила все на столе и так же стремительно снова исчезла в жаркой кухне. Она решила, что безопаснее отсиживаться там и строить планы мести администратору ресторана, который посадил «банду убийц» именно за ее столик. Пока что она остановилась на жгучем перце, который завтра насыплет в его утренний кофе.

Я принялся совать в рот вилку с салатом, который быстро прятал в вазе, как и планировал. Парни налетели на закуски – они исчезали с тарелок с угрожающей скоростью.

Потом Охура порадовала нас всеми остальными блюдами, которые так же стремительно исчезли с тарелок. Сытые и довольные, байкеры были безопасны, как любые мужчины. Официантка прекрасно это знала и появилась около нашего столика с неземной улыбкой на лице и счетом в руке. Мы молча сбросились по сотне баксов и, не требуя сдачи, встали из-за стола. Охура облегченно вздохнула, довольная чаевыми. Администратор «Звездного пути», видя нас, удаляющихся из зала ресторана, решил сегодня поставить свечку в местном соборе в благодарность за неиспорченный интерьер ресторана. И каково же было его удивление, когда вся наша компания направилась не к выходу, а в бар. Парни расселись у стойки, но я не хотел терять ни минуты.

– Хук, так ты идешь? А ты, Сэм? – спросил я.

– А как же виски?

– А после концерта слабо?

– Лады. Парни, вы тут зависайте, а мы пробежимся и посмотрим на голых баб! – последние слова он громко выкрикнул, отчего в ресторане тут же стало тихо. Десятки возмущенных взглядов сверлили наши удаляющиеся спины.

На входе в музей нас встретил пожилой мужчина в твидовом костюме-тройке, который, казалось, сейчас потеряет свою вставную челюсть от удивления. Одинокие женщины и коллекционеры прекрасного были его публикой, но не байкеры, так уж точно!

– Нам три билета и каталог, пожалуйста! – сказал я.

– Да, да! Конечно, молодые люди, конечно! – сказал он. – У нас сейчас проходит выставка…

– Искусства средневековой Европы 14 – 16-х веков. Судя по каталогу, у вас представлены голландцы, испанцы и представители французской школы…

– Ну, пугай меня, брат, – сказал шепотом Хук, снимая со своей лохматой головы рогатый шлем, пригладив кудри огромной пятерней. На пороге музея он почувствовал себя, как в воскресной школе, то есть преисполнился благоговения и дал себе клятвенное обещание не шкодить.

– Хотя фламандцы представлены слабо, – закончил я и добавил: – Вы не возражаете, если мы начнем с них?