Беттина Белитц - Раздвоенное сердце

Я больше не могла стоять. Я снова опустилась Колину на колени и прикоснулась щекой к его прохладной груди, чтобы сохранить ясную голову. Но уже мои слёзы начали терять свою силу. Рокот в его теле стал более пронзительным и нервным. Его голод вернулся. А с ним и ужас, который снова и снова поднимался во мне, если я прижималась слишком близко к телу Колина. Он начинал становиться опасным.

- Крысы здесь не очень-то питательны, Эли, - сказал он с горечью. - Недалёкие, жадные сны - размножение и жратва, больше ничего. Я не знаю, как долго я смогу это ещё вынести. Мне нужно открытое небо надо мной, свобода. Мне нужна ночь. И мне нужна моя лошадь.

Снова ветер принёс к нам далёкий вой волка. Невольно Колин потянул за верёвки, опутывавшие его запястья. Я увидела, как они глубоко впились в его кожу. Голубая кровь потекла вдоль его пальцев и капала с заострённых, острых, как бритва, ногтей. Голос Колина стал ниже и более гневным, когда он продолжил говорить.

- Если Луиса нет рядом со мной и я чувствую сильный голод, Демон Мара проявляется во мне всё сильнее. Это демоническое зло. И всё это страдание вокруг меня – да, это защищает меня от Тессы, но это не может меня насытить. Здесь почти никому больше не сняться сны. А если и сняться, то это чистый ужас. Чем больше я это пью, тем слабее становятся мои хорошие чувства.

- Возьми мои мечты, Колин. У меня хватает. Ты можешь взять воспоминания о моём детстве - они красивые, правда. Я пережила интересные вещи, когда посещала бабушку. Или, может быть, ты хочешь взять воспоминания об отпусках? Мы хотя никогда не были на юге, но ты, скорее всего, всё равно понимаешь больше в холодных Фьёрдах, - уговаривала я его.

- Как ты думаешь, против чего я борюсь с того времени, как ты зашла в комнату, моё сердце? - спросил он тихо.

Его руки дрогнули, и на короткое мгновение его ногти проскребли по древесине стула. Мелкие опилки посыпались на пол.

Он покачал головой, хотя это явно стоило ему силы.

- Нет. Куда это приведёт? Ты хочешь приходить сюда каждый день и разрешать пить от тебя? Это уничтожит тебя. Я не могу этого сделать.

Теперь мне стало ясно, почему папа без уговоров и спора привёз меня сюда. У меня и Колина не было будущего. Печально он улыбнулся мне, без того, чтобы рычание, вырывающееся из его горла, прекратилось.

- Я думал, это может получиться. Как-нибудь. И я должен был знать, что ты снова выздоровеешь и что твой отец защитит тебя. - Его нос провёл нежно по моей щеке. - Боже, я не мог на тебя наглядеться. Ты была великолепна в своём дурмане. - Его слабая улыбка исчезла. - Я пытался, Эли. Но это не получается. Это делает меня больным.

Он опустил голову, чтобы сразу же снова её поднять. Так он снова мог смотреть на луну. Его глаза впились в неё, как будто её слабое сияние могло облегчить его ноющий дикий голод. Я не могла ожидать от него, чтобы он оставался здесь. Он страдал.

- Где-то я читала, что любовь означает отпустить другого. Я думала это безвкусица. Но это правда, не так ли? - сказала я, от боли в горле чуть ли не задыхаясь.

Я взяла его холодное лицо в руки и поцеловала сначала его глаза, потом губы. Нерешительно он ответил на поцелуй. Он напрягся всем телом, чтобы противостоять моему предложению, но всё-таки остался непреклонным. Моей души он не коснулся.

- Луис стоит в конюшне деда Майке. Но, Колин, пообещай мне одно: не уходи, не попрощавшись со мной. Этого я просто не переживу.

Я чувствовала чёрную пожирающую силу притяжения взгляда Колина, хотя и опустила свои глаза. Его дыхание одновременно ледяное и горячее коснулось моего затылка. Опьяняющий аромат коснулся моего обоняния. Мои веки отяжелели.

- Эли, если я сделаю с тобой сейчас то, чего требует во мне всё - тогда ты должна будешь полностью меня связать, только чтобы спасти кусочек своей души. Я хочу тебя.

- Колин ...

Только ещё один раз его поцеловать ... только один раз ... Но что-то сотрясало и забирало мою силу, а мои мысли расплывались. Я сползла вслепую вниз.

- Уходи! - закричал Колин. - Поспеши!

Мне ещё удалось приказать своим мускулам двинуться в сторону двери, хотя из-за боли в ноге у меня на глазах выступили слёзы. Папа легко поднял меня на руки и бросился со мной по лестнице вниз на улицу.

Прежде чем я смогла найти окно Колина, чтобы посмотреть наверх, папа уже затащил меня в машину. Лишь когда мы оставили клинику далеко позади себя, напряжение оставило мою сведённую судорогой спину, а мои зубы перестали стучать.

- Ещё чуть-чуть и было бы поздно, - прорычал папа и похлопал меня коротко по здоровой коленке. Я только кивнула. Да, чуть-чуть и было бы чертовски поздно. И всё же, я снова хотела вернуться к нему обратно. Дома мама всё ещё сидела перед её остывшими стейками. Листья салата вяло утонули в соусе.