— Кристиан, нет…
— Да, — произносит Кристиан. — Но я твой сын.
Его сын.
О, парень. Я не видела, что это произойдет. Но я поняла, что Кристиан видел этот момент. Это его видение, встретиться лицом к лицу с мужчиной, который убил его мать. Его отцом.
Люси вздыхает, ее лицо снова поднимается, глаза расширены. Если Кристиан сын Азаэля, он также и ее брат. Ее брат и брат Анжелы. У нас здесь воссоединение семьи. Как давно он знает это? Почему он не сказал мне? Глаза Азаэля расширяются.
— Мой сын? С чего ты решил, что ты мой сын?
— Ты коллекционер, верно? — Кристиан смотрит на свои ноги. — Ты забрал мою маму. Ее звали Бонни. Демидиус. Ты встретил ее в Нью-Йорк Сити в тысяча девятьсот девяносто третьем году.
— Ах, я помню, — говорит Азаэль. — Зеленые глаза. Длинные, светлые волосы.
Челюсть Кристиана сжимается.
— Позор то, что с ней случилось, — продолжает Азаэль. — Я ненавижу разрушать прекрасные вещи. Просто она не говорила мне, где я могу тебя найти. Скажи, у тебя на крыльях есть черные пятна?
— Заткнись, — бормочет Кристиан. Я никогда не чувствовала в нем такой ярости раньше, и это страшно. Он бы убил Азаэль, если бы мог.
Азаэль косится на него задумчиво, не обращая внимания на его злость.
— Это все меняет. Возможно, я хочу тебя. Но даже при этом, ты должен быть наказан за то, что убил Оливию.
— Нет, — твердо говорю я, качая головой. — Я пойду с тобой. Такер — моя ответственность, больше ничья. Я пойду.
— «Клара», — рычит Кристиан в моей голове. — «Перестань говорить и позволь мне сделать это».
— «Ты мне не босс», — посылаю я яростно в ответ. — «Подумай об этом. То, что ты сейчас сделал, рассказал ему, было невероятно храбро и самоотверженно, и я знаю, ты сделал это ради меня, но это было… глупо. Мне плевать, что твое видение тебе показало. Мы должны быть умнее. Из всех нас, у меня больше возможностей самостоятельно выбраться из ада. У меня получится».
— «Не без меня», — говорит он. — «Ты сойдешь там с ума без кого-то, удерживающего тебя».
В его словах есть смысл, но я стараюсь это игнорировать.
— «Найди моего отца», — говорю я. — «Может быть он сможет прийти за мной».
Я помню точно слова отца, когда мы говорили в последний раз. Я не могу вмешиваться, сказал он. Он не сможет меня спасти. Тем не менее, это то, что я должна сделать. И я начинаю формировать начало плана.
— «Я иду. Больше никаких споров», — говорю я Кристиану. — «Кроме того, ты тот, кто держит сияние» , — говорю я, и затем, прежде чем он может ответить, я делаю шаг вперед.
Такер стонет, когда я иду к ним.
— Отпусти его, — произношу я, мой голос предательски хриплый. — Жизнь за жизнь, как ты сказал.
Азаэль кивает Люси, чей кинжал исчез, но она все еще держится за пальто Такера.
— Позволь ему отойти к сиянию, — говорю я.
— Сначала, ты подойди ко мне, — настаивает Азаэль.
— Как насчет того, чтобы сделать это одновременно?
Он улыбается.
— Хорошо. Давай.
Я шагаю в сторону Азаэля, и Люси идет к кругу сияния с Такером.
— «Не позволяй ему коснуться себя», — пылко шепчет Анжела. — «Он отравит тебя».
В том то и проблема, я не знаю, как я собираюсь избежать этого. Азаэль вытягивает руки, будто приглашая меня домой. Я не могу ничего поделать, но позволяю ему коснуться меня, и в течение нескольких секунд его руки на моих плечах, затем его руки вокруг меня, будто он обнимает меня, и Анжела права — мой разум заполняет сожаление. Все неудачи, каждый неверный шаг, который я когда-либо делала, каждое сомнение, которое я испытывала о себе, все они разом поднимаются во мне. Я была эгоистичной девочкой, испорченной, дерзкой с людьми вокруг меня. Я была неблагодарной, непослушной дочерью. Плохой сестрой. Ужасной подругой.
Слабая. Трусливая. Неудачница.
Азаэль что-то бормочет себе под нос, и появляются его крылья: черный как смоль плащ, что он растягивает вокруг меня. Мир исчезает в темноте и холоде, и я знаю, мгновение, и мы снова будем в аду, и на этот раз не будет способа, чтобы бороться с горем. Оно поглотит меня целиком. Я поворачиваю голову, чтобы бросить последний взгляд на Такера сквозь черные перья Азаэля. Я солгала ему. Разбила его сердце. Относилась к нему, как к ребенку. Я не была преданной. Я причинила ему боль.
— Да, — говорит Азаэль, змеиное шипение у меня в ухе. Он гладит мои волосы. — Да.
— Но это не все , — маленький, яркий голос звенит в моей голове. Мой собственный голос. — Ты стремилась защитить его. Ты пожертвовала собой, собственной душой, чтобы он мог жить. Ты поставила его благополучие выше собственного. Ты любишь его.
Читать дальше