Мой стокгольмский синдром (СИ)

- Камеру три – в правый угол! - заорал кто-то в рацию за моей спиной.

Я отшатнулась от неожиданности. Серьезное шоу, судя по оборудованию. Странно, что я ничего не нашла о нем в интернете. От нечего делать, я обошла студию, прислушиваясь к обрывкам бесед из общего гула. По-русски разговаривали пятеро, включая меня: отец и сын из села под Хабаровском, грудастая блондинка из Кишинева и хмурый мужик из Чечни. Все это выяснилось в ходе интервью, а пока я могла лишь уныло стоять в ожидании своей очереди «на преображение». К чему было это высокопарное название, я так и не поняла – по сути ничего нового ни гример, ни парикмахер не изобразили, сделав мне легкий макияж и завив волосы плойкой.

- Мисс Селина? – с ударением на второй слог поинтересовался кто-то, когда мне красили глаза.

Я устало кивнула – бесполезно исправлять, все равно исковеркают в следующий раз. Хоть горшком называйте, как говорится.

- Ваше интервью следующее.

Меня усадили в кресло перед камерой и по второму кругу принялись задавать вопросы из анкеты – возраст, дата и место рождения, количество родственников. Я автоматически отвечала, щурясь от света прожектора.

Наконец, меня отпустили. Послушав пару-тройку следующих за мной интервью, я снова заскучала. И продолжила нарезать круги по павильону. Вокруг меня по-прежнему толпился народ; латиносы наедались у стола с закусками, поляки смотрели новости по телевизору, а испанец продолжал приставать к девушкам. Недолго постояв у экрана, я вернулась в другой конец студии.

Украинка старалась разговаривать только по-английски, всем своим видом давая понять, что общаться с простым народом она не намерена. Но ее сразу выдавали акцент, вульгарный макияж, и обилие русского мата, которым она осыпала гримера, когда ей попытались стереть помаду.

Визг блондинки, хохот латиносов вперемешку с их разговорами с набитым ртом, хмурые лица русских и не менее напряженные лица немцев начинали меня раздражать. Нырнув за кофры от колонок и прокравшись под их прикрытием мимо охранников, я выскользнула из студии незамеченной и с облегчением вздохнула. Стало легче. Осмотревшись, я прошлась по тропинке до ближайшего дома. Павильон посреди деревни выглядел неуместно, как корона на голове бродяги. Покосившиеся избы стояли вокруг как калеки на паперти около благодетельницы, подающей милостыню. Около дома из земли торчала покосившаяся часть сруба колодца; бревна наполовину сгнили, провалившись внутрь, цепь на барабане заржавела, но, судя по невысохшей луже вокруг, им продолжали пользоваться. Раздался скрип калитки, и мимо меня к колодцу медленно проковыляла старуха, бормоча что-то себе под нос.

- Бабуль, водичка вкусная? – поинтересовалась я, делая шаг ближе, на случай, если ей понадобится помощь с ведром.

- Водица как водица, - она подняла на меня глаза и испуганно шарахнулась в сторону.

Отличное начало. Неужели это гримеры перестарались? Не сводя с меня тревожного взгляда, старуха снова приблизилась.

- Уезжай отсюда, красавица, - зашипела она, вцепившись в мою руку. – Бегом беги!

Тут уже отшатнулась я, незаметно проверив браслет. Вроде, на месте. От павильона за мной уже бежали охранники.

- Мисс, вы в порядке? Она вас не напугала? – вежливо поинтересовался один из них на английском.

Его русский коллега был менее тактичен, обложив старуху матом.

- Вот же ведьма! – в сердцах добавил он. – Девушка, у вас ничего не пропало?

Я замотала головой, продемонстрировав целое и невредимое украшение.

~ 2 ~

Вновь оказавшись в павильоне, я не почувствовала облегчения. Все происходящее было каким-то неправильным и ненастоящим. Да еще и эта старуха со своими предостережениями. Выигрыш в шоу значительный, и я понимала, зачем приехали в забытую Богом глушь все эти люди, но меня-то волновали не деньги! Наплевав на роуминг, я позвонила Вике и пожаловалась, какая здесь скука. И вместо ободрений получила внушительное нравоучение, сводившееся к одному: я сама цепляюсь к каждой мелочи, лишь бы не сдерживать обещание. Пока мы разговаривали, отсняли последнее интервью. Нас снова провели к автобусу и пригласили внутрь. Щемящее чувство тоски не отпускало. В довершении у нас забрали мобильные телефоны, пообещав доступ в интернет на площадке после прохождения первого соревнования.

- Такова политика конфиденциальности, извините, - то и дело повторяла одна из ассистенток.

Можно уйти прямо сейчас, подумала я, замирая у первой ступеньки. Но вспомнив гневный голос Вики, я все-таки зашла в салон. Я просто провалю испытание. Тогда никто не сможет упрекнуть меня в трусости, даже я сама.