Эммануэль Арсан - Лаура

Никто нас здесь не ждет. Мы не обнаружили здесь ничего, кроме камней и пустоты.

Мирта сказала просто так, без всякого интереса:

— Кто знает, может быть, настоящие мара просто выдумки Аравы?

Лаура ухватилась за это замечание с энтузиазмом:

— Ты полагаешь, что те мужчины и женщины с прекрасными маленькими грудями, которых мы видели вчера вместе с черными поросятами и каменными ножами, не существуют?

Мирта ответила Лауре насмешливым тоном:

— Ты действительно уверена, что они настоящие мара? Было бы слишком просто, если бы каждый мог сорвать с себя набедренную повязку и стать другим человеком!

Тиео явно не была озабочена нашим настроением. Она была целиком поглощена тем, что старалась надкусить зубами дыню, которая по размеру была больше, чем ее грудь, и чья кожица ей не поддавалась.

К моему удивлению я заметил, что Николас спустился на следующую террасу, расположенную два или три метра ниже нашей. Он высказал мысль, которая никак не согласовывалась с его действиями:

— В любом случае, мы едва успели познакомиться с истинными мара, как начали забывать о них.

Хорошее настроение Мирты передалось и мне. Я пошутил, чтобы подбодрить Лауру:

— Вообразите, как мы будем завтра выглядеть? Мы даже не будем помнить, зачем сюда пришли. И больше не будем знать, что мы собирались изучать и записывать.

— Записывать для кого? — спросила Лаура. — для цивилизации?

— Бог мой, а для кого еще? Или ради науки, если тебе так хочется.

Озадаченное выражение на лице Лауры сменилось презрительной гримасой. Это обеспокоило меня.

— Не иметь памяти означает не иметь языка, культуры или науки. Короче говоря, разума вообще.

Гримаса Лауры стала еще презрительней:

— Бедный старина Галтьер! — пошутила она. — Что же останется от тебя?

Я встал, неожиданно охваченный гневом. Мои мысли приходили в порядок, мне казалось, что я более реально осознал, что происходит. И я более чем когда либо, верил в то, что говорю:

— Даже если разум у мара умирает только на минуту перед тем, как он возродится под Новым Солнцем, — утверждал я, — эта минута все же довольно продолжительная. У нас же нет ни единой в запасе.

— Одни вещи, — сказала серьезно Мирта, — могут иметь конец и начало, другие нет. Мы принадлежим к миру, в котором жизнь не может начаться с самого начала снова. У нее есть единственный шанс: продолжаться.

Казалось, Лаура на момент потеряла самообладание. Она была просто разочарована.

Я полагаю, Галтьер хотел изменить местопребывание, посмотреть новые страны.

— Да, — согласилась Мирта, нежно и примирительно, — но он всегда был утопистом.

— Жизнь всегда не приемлет утопий, — рассуждал я. — Нам лучше бы поберечь наше воображение для других вещей.

— А как насчет тебя, Мирта? — захотела узнать Лаура.

Мирта снова улыбнулась:

— Мне хорошо в моей собственной шкуре, — ответила она.

Лаура спустилась и присоединилась к мужу на нижней террасе. Они сели рядышком на грязном берегу, опустив ноги в воду. Она заговорила первой:

— Как твое зрение, Николас? Твои глаза способны еще видеть любовь?

— Лаура, — сказал Николас. — Я все время думаю о мара. Они не изобрели новой жизни. Они просто боятся смерти, как и мы. Но чтобы примириться с этим, они привыкают к этой мысли о смерти, разрезав ее на кусочки, распределив эти кусочки по годам, на протяжении всей жизни. Они решили, что легче уходить из жизни по частям, чем уйти из нее внезапно. Смерть кажется им приемлемой, когда оплачиваешь счет в кредит. В этом сама суть их философии: мечта умереть в рассрочку.

— И что же в этом плохого?

— Они проживают жизнь на бешеной скорости. — Совсем нет! — неистово запротестовала Лаура. — Год без страха смерти равен вечной жизни.

Мирта прошептала мне тихо, чтобы не услышала Лаура:

— Существует обман в каждой вере. Даже если вера рождается из мечты.

Николас поднялся на ноги.

— Давайте пойдем, — решил он.

Лаура вскочила, весело воскликнув:

— Ах, наконец-то! Мы потратили не слишком много времени. Мы попадем туда еще до наступления темноты.

Она обхватила руками шею Николаса. Смущенный, он должен был объяснить, что имел в виду:

Я думаю, что нам пора возвращаться домой. Нам нельзя надеяться на другой мир.

Лаура застыла как вкопанная. Она явно не могла поверить в то, что Николас ей сказал. Он осознал ту боль, которую нанес, и протянул руку к ее светлым волосам, в которые вплелись растения. Он стоял перед ней, как робкий школьник.