Сэди Мэтьюс: Страсть после наступления темноты

Смотрю вокруг не в состоянии прикрыть рот от своего удивления и восхищения обстановкой. Я понятия не имела, кто на самом деле создал номера, и как возможно жить в этом великолепии прекрасных вещей так безукоризненно сохранившихся. Это не те дома, которые нам кажутся прекрасными, но всегда полными беспорядка от груды вещей, которые нам, кажется, нужными.

Мои глаза обращаются к окну, которое простирается по всей длине комнаты. На нем висят жалюзи в старомодном стиле, но в этой комнате они смотрятся просто роскошно. Но они совершенно не прикрывают окно, что меня удивляет, ведь из домов, расположенных рядом, просматривается, наверное, вся комната. Я подхожу и смотрю. Да вряд ли, рядом с отелем находится еще один такой же многоквартирный дом.

Как странно. Они так близко! Почему они построили их вот так?

Я выглядываю из окна, пытаясь всё рассмотреть. Тогда я начинаю понимать. Здание было построено в форме U вокруг большого сада .Действительно ли это сад Рандольф Гарденса? Я вижу его внизу чуть левее от моего окна: большой зеленый квадрат, полный ярких цветочных клумб, граничащих с растениями и деревьями. Есть дорожки из гравия, теннисный корт, скамейки и фонтан, а также зеленый травянистый газон, где расположились несколько человек, наслаждаясь последними теплыми деньками. Здание простирается вокруг трех сторон сада так, что большинство жителей получают потрясающий вид на него из своих квартир. Оно построено почти овальной формы, но имеет небольшой узкий коридор, который делает возможным выход из сада на улицу. Таким образом, квартиры, находящиеся по краю дома, выходят окнами друг на друга. Здесь шесть этажей, и Селия живет на пятом, а окна её квартиры как раз смотрят на этот коридор и, соответственно, на окна напротив – ближе, чем, если бы они были разделены улицей.

Действительно ли квартира была более дешевой из-за этого? Я думаю, сложа руки, глядя на окно напротив.

Не удивительно, к чему все эти бледные цвета и отражающие серебряные щиты: квартира, безусловно, имеет свой колорит, уменьшая близость к другим. Но тогда, это все о месте, не так ли? Он по-прежнему Мэйфэр.

Последний лучик солнца исчез с этой стороны здания, и комната утонула в теплом сумраке. Я иду к одной из ламп, чтобы включить ее, но мой взгляд падает на светящийся за окном Голден-сквер. Это квартира напротив, где горит свет, и интерьер ярко освещен, как на экране в небольшом кинотеатре или сцене в театре. Я могу видеть довольно ясно, поэтому останавливаюсь, вдыхая воздух .В комнате находится человек, и это точно напротив .Это, может быть, не так странно, но то, что он голый до пояса - на нем надеты только пара темных брюк - захватывает мое внимание. Я понимаю, что стою по-прежнему на месте и смотрю, как он разговаривает по телефону, медленно прохаживаясь по гостиной, невольно демонстрируя внушительную часть туловища. Хотя я не могу разобрать все его особенности, но одно ясно - он хорошо выглядит: густые черные волосы, классическое симметричное лицо с густыми темными бровями. Я вижу, что у него широкие плечи, мускулистые руки, четко очерченная грудь и накачанный пресс, и он загорелый, как будто только что вернулся из жарких стран.

Я смотрю, чувствуя себя неловко. Этот человек знает, что я могу видеть его в квартире, но в то же время он ходит полуголый? Но, скорее всего, так как я в тени, у него нет никакой возможности узнать, есть кто-нибудь дома, чтобы понаблюдать за ним. Это заставляет меня немного расслабиться и просто наслаждаться зрелищем. Он так хорошо сложен, имея крепкое телосложение, что кажется практически нереальным. Это - как смотреть на актера на телевидении - как он двигается в своей квартире напротив: восхитительное видение ,которым я могу наслаждаться на расстоянии. Внезапно я начинаю смеяться. У Селии действительно есть все это – нужно приложить немало усилий, чтобы такое заполучить.

Я засматриваюсь немного дольше, мужчина пишет что-то в своем телефоне, продолжая бродить по комнате. Затем он поворачивается и исчезает за дверью.

Может быть, он ушел, чтобы положить одежду, я думаю и чувствую себя неопределенно разочарованной. Теперь он ушел. Я включаю лампу, и номер наполняется мягким абрикосовым светом. Это снова выглядит красиво: электрический свет, создающий новые эффекты, круглыми пятнами ложится на серебряные лаковые панели и наполняет украшения из нефрита розовым оттенком. Де Хэвиленд цепляется за обивку и прыгает на диван, глядя на меня с надеждой. Я подхожу и сажусь, а он забирается на колени, громко мурлыча, как маленький двигатель. Так он кружит несколько раз, а затем успокаивается. Я глажу его мягкий мех, пряча в нем пальцы и пытаясь найти утешение в его тепле.