Роузи Кукла - Правильный выбор

Все твои сверстницы уже далеко впереди, а многие уже с маленькими колобочками, что с ними рядом. А у тебя ни кола, ни двора. Ты вся запутана, перемотана. Ну, кому ты такая нужна!

Потому для меня очень важен выбор! Выбор, девушки, женщины, мой выбор с кем сплестись в единую, прочную нить, а потом так и по жизни катиться. В заботах, любви!

Вот об этом я и пекусь.

Садитесь, держите мою ниточку, ну, что покатились? Я ведь вам всю расскажу!

Расскажу о своем правильном выборе.

Время шло и вместе с изменениями во мне, что я обнаруживала в своем теле и видела в окружающих меня, сестре, девочках, подружках, у меня все больше стали оставаться не разрешенными вопросы на которые я не получала ответы.

Поначалу сестра и мама удовлетворяли мое абсолютно нормальное и естественное любопытство, а потом начались трудности в общении.

Я как–то пришла со школы и обратилась к маме с вопросом, но она, то ли расстроенная чем–то была, то ли настроение у нее было такое, ведь папа уже тогда сильно болел. Так вот, вместо ответа, она наоборот, меня еще и отругала, а вечером, когда сестра пришла, то она еще и при ней.

— Вот, полюбуйтесь! Ты знаешь, доченька, о чем твоя младшая сестра мечтает?

— Интересно, о чем?

Да, о чем это, мама? Думаю и даже без всякого подвоха, о ее вопросе сестре.

— А вот о том, как это Кесарева сечение?

— Ничего себе вопросики. Не скромные такие? Ну и что ты ей ответила? Наверное, лекцию о родах и Кесарева сечению прочитала?

— Да некогда мне, доченька лекции ей читать. Сама знаешь, сколько дел с папой. Вот ты возьми и помоги мне с воспитанием младшей сестры! Ты старшая сестра и к тому же в медицинском училище учишься, вот и объясни ей. А лучше дай ей что–то почитать. Пусть сама, что ей надо найдет и прочитает.

— Да нет у меня ничего под рукой. Надо и я из училища учебник ей принесу. Пусть просвещается.

— Не надо мне учебник, своих учебников хватает. — Говорю. — Ты мне лучше объясни, что при Кесарева сечении, женщине все разрезают? И матку тоже?

Они даже переглянулись. Так и не получаю я ответ. Сначала все потом, да потом. Потом маме некогда, а потом сестра все забывала учебник принести, ну а потом, я еще пару раз и все без ответа. Потом приобщилась и как все. Стала черпать информацию у таких же, как я, но более образованных, в кавычках, девочек.

С нами вместе училась одна девочка. Слабенькая такая по учебе. И все время ко мне обращалась за помощью. Надоела даже одно время. Как, да как, а чаще.

— Наташка, ты математику сделала? Дай списать!

Я не жадина! Пусть списывает, мне не жалко. А потом, все больше и больше уроков и знаний. Мне уже и самой некогда. И я на ее вопросы предпочитала сунуть ей в руки тетрадь, пусть списывает, только бы меня не отвлекала. Так и на контрольных.

Она сзади сидела, на последней парте, а я на предпоследней. И сколько ее ко мне не подсаживали, она ни в какую. Удобную заняла позицию! Как контрольная, какая или сочинение, она тот же вариант решает и ту же тему, что я. Понятно почему?

На контрольной, она в спину толкает.

— Танька! Дай списать. — Шепчет в затылок и больно ручкой в спину тычет. Ведь не отстанет, знаю. Так и будет тыкать весь урок, пока не добьется своего! А то.

— Танька! Как задачку решить, как? — И опять за свое. Тычет и толкается. Надоест и я ей.

— Как, как? Как накакал, так и смякал! Вот как!

Но потом, все равно. Жалко ее было, одна ведь с матерью.

— На! — Тихонечко шепчу и черновик ей за спиной, под рукой просовываю.

А на перемене говорю ей.

— Ну, вот, что подруга, каллиграф. — Она даже слова такого не знала и потом переспрашивала всех, это не матюг, нет? Или, каллиграф, это что? Спрашивала,

— Танюха меня послала, да? — А ей, что бы над ней еще подшутить.

— Да послала она тебя, послала? Послала тебя к каллиграфу на талмуд!

Потом она еще долго считала, что это такой не известный ей крученный и извращенный какой–то матюг. И потом уже сама, чуть что, так.

— А пошла ты, или иди к Талмудам! — Почему–то ей это слово больше всего понравилось произносить и во множественном числе, да с ударением на последний слог. Видимо слышалось ей в таком ударении, такое знакомое ей слово с детства то, о чем она уже знала, в отличи от нас и уже к чему потихоньку прикладывалась.

Пока маленькие были, ну пятый, шестой класс, она все в классе для нас, тупая и тупая. И так мы ее и прозвали. Катька — Талмуд. А она поправляла и, с видимым удовольствием.