Илья Либман - Вилла на Виа Палермо

Я снимаю с твоих ног носки-перчатки, где у каждого пальчика вывязано свое выражение лица, и медленно, чтобы тело привыкло к неожиданному теплу, опускаю твои ноги в корытце. Ты все-таки спрашиваешь про телефонный звонок. Я говорю, что звонил сын, что он мне завидует с моим бездельем в Италии. Ты интересуешься, что же он предлагает тебе делать. Я говорю, что он предлагает мне поставить радио-маяк: если я помру, то он будет об этом знать и позвонит куда следует, чтобы меня положили на время в холодильник, и тело не разложилось, пока он не прилетит за ним.

Ты спрашиваешь про него: каким он был в детстве сыном.

Я говорю, что послушным. Ты заразительно смеешься: «Like father like son».

От твоего смеха в корытце образуется зыбь. Твои ноги проворно залезают в букеты водорослей, ты жмуришься от удовольствия.

Я сижу на стульчике для чистки и зашнуровывания обуви и начинаю заниматься твоими ладошками. Ночная царапина все еще видна розовым штрихом.

Крем Nivea для обычной кожи может быть использован и для тебя.

Ты мне рассказываешь, как работа и только работа спасала тебя от меня все эти годы.

– Меня от тебя не спасало ничего. Во время приливов наших отношений я чувствовал себя, как оборотень в полнолуние.

– Как оборотень себя чувствует в полнолуние, можно спросить?

– Очень хорошо чувствует, если собирается встретиться с девочкой волчишкой или с угрызениями совести, если приходится кого-то безвинного задирать.

– А ты как себя чувствовал – оплакивал бедныю овечку?

– Нет, я несся на стрелку с девочкой волчишкой сероглазой и клыкастой.

– Я, что ли, тебе выглядела клыкастой?

– Ты мне выглядела абсолютной.

– А сейчас как выгляжу?

– А ты сама как думаешь?

– Я думаю очень по-разному, потому как, хотя я и умная, но и нерешительная в тоже самое время. Ты не помнишь, у нас есть свежие огурцы в холодильнике или все съелись?

– Помню, что были сегодня утром. А в чем дело?

– Мне пахнет огуцом, и хочется его поесть.

Ты сидишь в полуподагрической позе над корытцем: распахнутый халат с чужого плеча ниспадает тяжелыми крыльями над раздвинутыми ногами, а под ним маечка в горошек, сестра легендарных трусиков, а под ней нет ничего. При виде твоего пупка и ниже мне не хочется идти за огурцом.

Ты держишь руки, как хирург до операции – кистями вверх и говоришь мне, что так долго находиться ногам в водорослях опасно: ты можешь превратиться в хвостатую русалку. Я понимаю, что уже бесполезно бороться с желанием, но делаю вид, что все идет своим чередом – вытираю твои ноги.

– Как же огурец?

– Огурец может и подождать. Я был в очереди первый.

Я обнимаю тебя под халатом и слышу, как ухает твое сердце прямо мне в щеку через упругую грудь. Мы идем, покачиваясь, как двое раненных одной стрелой, в сторону дивана и, едва достигнув его, согласованно падаем.

От твоих волос пахнет чем-то церковным. Ты понимаешь мой немой вопрос и говоришь, что это культовые духи «Gothic», что ты вычитала в журнале «Thrashers», что их стоит носить во время отдыха у моря, потому что в сочетании с запахами соли и ветра они имеют магическое действие на мужчин.

Халат около дивана замер недостроенной юртой. Я держу твои ступни, как два теплых и мягких утюжка на своем лице.

– А что если к нам сейчас кто-нибудь зайдет, а я совсем не одета. Вот будет история.

Мне трудно на это чем-нибудь ответить из-за арки твоей левой стопы.

– Мы всегда можем сказать, что я не совсем здорова или, что ты меня так любишь, что ночей нам не хватает.

Это одна из форм твоего ухода от действительности: ты все еще боишься называть некоторые вещи своими именами и рядишь их клоунами и клоунессами. Я надеюсь, что когда-нибудь это пройдет.

– Когда идешь к женщине и определенными намерениями, будь пожалуйста побритым, синяя борода.

Ты берешь мою руку в свою и мокаешь ее, как в горячий букетик нежных водорослей…

Глава вторая

Для того чтобы писать про незапланированный отдых, мне пришлось взять в рент машину, иначе мы не смогли бы достигать незапланированных мест.

Иногда я сбивался с пути и заезжал в места, которые на картах дорог никак не отмечены. При современной технике создания карт мы находили такие опечатки преднамеренными: кому-то было нужно скрыть некоторые места обитания людей от туристов. Одним из таких мест была рыбацкая деревня сразу за Чивитавеккьей. Мы остановились там, чтобы заправиться бензином и купить каких-нибудь фруктов. Смотритель на бензоколонке назвал деревню незнакомым для нашей карты именем. В деревне не было обычного рынка, а был только рыбный. Мы не знали этого и все-таки пришли туда. Время было после полудня, и большинство продавцов рыбы уже завершили свой рабочий день. Мы бродили между полупустыми прилавками под открытым небом в поисках хотя бы одного фруктового стенда, и все безрезультатно.