Maxime - Дочки-матери

– Андрей-воробей, – повторила Вероника зачарованно. – Был у меня один Андрюша. Член, как у воробья. Два сантиметра, не больше. Я так смеялась, когда в первый раз его голым увидела. Думала со смеху лопну. А он обиделся и ушёл. Твой папаша, надеюсь, не такой?

– Нет, у него с этим всё в порядке, – Катя нахмурилась. Ещё не хватало, чтобы Вероника при ней оскорбляла достоинство отца.

– Опаньки! – всплеснула руками Вероника. – А ты откуда знаешь?

– Ну так, – Катя вдруг осознала, что допустила оплошность.

«Язык мой – враг мой!» – корила она себя, вспоминая заученную в своё время поговорку, из которой так и не смогла извлечь урок.

– Видела, что ли?

– Нет, Настя видела, – Катя заплеталась в мыслях. Что бы такое ответить, чтобы не выставить себя дурой болтливой.

– Ничего себе! – Вероника опять вытаращила глазёнки по монете.

– А ты за моим папой подсматривала, так что нечего рассказывать, – Настя, слышавшая весь разговор, замедлила шаг и теперь возвращала должок.

– Я смотрю, вы здесь не скучаете, – Вероника, довольно ухмыляясь, натягивала шлейки рюкзачка.

Настя с Катей хихикали, переглядываясь.

– Да, – Катя вдруг вспомнила очень важную деталь, которую непременно хотелось сообщить, – у Михаила Анатольевича очень большой член. Особенно, когда стоит.

– Вот это да! – Вероника опять вытаращила глазки. – Большой, это сколько?

– Примерно такой, – Катя сложила руку в локте и зажала кулачок.

– Не, таких не бывает.

– Честно, – Катя растерянно улыбалась, – спроси у Насти, она тоже видела.

– И чего он, возбудился? На вас, что ли? – Вероника быстро вникала в обстоятельства дачных развлечений.

– Не знаю. Мы за забором прятались, а он писать ходил.

– Всё равно странно.

– Настя говорит… Ой, извини, Настя. Мне, наверное, нельзя рассказывать, да? – Катя окончательно запуталась в том, что можно говорить, а что нет, и какие это может иметь последствия.

– Да ладно. Чего уж там. Рассказывай, – усмехнулась Настя, обиженно надув губки.

– Так ты сама расскажи.

– Я, может, не хочу ничего рассказывать, – Настя стала мрачнее тучи.

– Извини, – пискнула Катя.

– Не знала я, Катя, что ты такая болтушка, – Корчагина гневно сверкнула чёрными глазками.

– Ну вот, – Катя виновато опустила глазки в иглицу под ногами.

– Спокойствие, только спокойствие! – воскликнула Вероника. – Я ж просто так спросила. Незачем так волноваться. А у вас не найдётся на даче ма-а-ленькой баночки варенья? А то у меня что-то горлышко побаливает.

Девчонки мигом повеселели. Вероника опять валяла дурака, косила под Карлсона, который живёт на крыше, на которого она и была похожа со своим рюкзачком-пеналом за спиной. Кепка, надетая набекрень, и розовые кеды, которыми она пинала всё подряд, включая камни, корни и шишки, только усиливали впечатление непоседы в Катиных глазах.

Показался двухэтажный кирпичный дом Корчагиных. Мужчины на крыльце встретили гостью внимательными дружелюбными взглядами.

– А вот и наши красавицы, – Корчагин расплылся в довольной улыбке удава при виде цыплёнка. – Здравствуйте, Вероника, – заигрывающим шуточным тоном обратился он почему-то на «вы» к гостье.

– Здравствуйте! – Вероника запрыгала по бордюрчику вдоль дорожки: – Здравствуйте, – кивнула Солнцеву.

– Добрый вечер, – Андрей развесил добродушные щи, потирая жирные от мяса широкие ладоши об полотенце.

– Проходи, располагайся там, – ворковал Михаил. – Девочки тебе всё покажут. Вы переодевайтесь и спускайтесь к ужину. Через полчаса всё будет готово.

– Спасибо, – Вероника подпрыгнула и поскакала за Катей и Настей на второй этаж, оглядываясь постоянно, словно чувствуя на своей попке взгляды мужчин, вертляво заметая лисьи следы пушистым хвостом.

Мужчины действительно не могли глаз отвести от этого чуда в перьях, которое, казалось, только вылупилось из яйца и теперь активно крутило бёдрами, подражая зрелым раскрепощённым барышням.

– Ну как тебе Вероника? – спросил Корчагин, когда голоса девчат затихли на лестнице.

– Совсем ещё ребёнок, – Андрей хмурился, переводя взгляд с Миши на мясо, которое предстояло потушить.

– Это в тебе отец проснулся.

– Он никогда и не засыпал.

– Да ты не сцы, никто ж не заставляет. Ты у нас свободный, орёл молодой. Кого хочу, того топчу, – Михаил рассмеялся, потирая ладони. Он стоял прислонившись к дверному косяку, поигрывал раскладным ножичком. – Ладно. Схожу пока лука нарублю, а ты присматривай, чтобы мясо не убежало.