Дмитрий Коробков - Одна ночь. Сборник рассказов о любви

Я решил выйти из него на две остановки раньше, чтобы пройтись пешком. «Снова примчался раньше времени, хоть останавливал сам себя. Но, как остановиться, когда ноги сами несут? Как остановиться, когда в груди всё колотится, как часы, отбивая бой, отсчитывая часы, минуты»?!

Дождавшись, наконец, условленного часа я подошёл к телефону – автомату. «Вот он, – мой связной». В кармане заранее разменянные «двушки». «Пора звонить». Я, уже выучил наизусть особенность этого таксофона, «глотающего» монетки. Набрав номер, придерживал двухкопеечный медяк пальцем, чтобы тот не провалился раньше времени. От волнения слегка вспотели ладони. После двух гудков трубку подняли, и аппарат сработал.

– Алло.

Я отпустил палец, и монета скользнула в аппарат, – он сработал во второй раз.

– Алло? – ещё раз прозвучал знакомый голос.

– Я приехал.

Трубку положили. «Ещё полчаса и можно подниматься». Приближаясь к подъезду, я вновь почувствовал волнительное сердцебиение. Код домофона отворил мне входную дверь. На лифте поднялся двумя этажами выше нужного, поскольку в тишине спящего дома звук лифтовых дверей становится особенно громким. Вышел на лестничную клетку. Спустился ниже на один этаж. «Отсюда хорошо видна дверь внизу, которая должна открыться, но сам я останусь неприметным, если появится незнакомое лицо. Здесь можно покурить в ожидании».

Минутная стрелка, как приклеенная к циферблату часов, еле двигалась. Наконец, дверь приоткрылась, и показалась она:

– Пойдём.

Она быстро провела меня к своей квартире сквозь коридор с соседними дверями. Мы зашли, тихо закрыв за собой дверь. Она приложила палец к своим губам, жестом направив меня в открытую дверь комнаты. Разувшись, я прошёл, ожидая её. Через минуту появляется она.

– Только что заснули, – прошептала она, подойдя ко мне.

– Милая, – я взял её руку, нежно целуя, прижимаясь к своим губам.

– Садись, – продолжает шептать она, усаживая нас на диван, – чаю хочешь?

– Нет, что ты, – так же шепчу я, не сводя с неё глаз.

– Чем занимался?

– Ждал вечера.

– Что, вот так, сидел и ждал?

– Не помню точно, что-то делал, наверное… Но всё это не важно…

– А, что важно?

– Только ты!

– Так нельзя. Тебе нужно найти себе кого-то.

– Я уже нашёл.

– Это всё глупости. Я тебе не нужна.

– Не говори так. Ты единственная, кто мне нужна.

Я повернулся к ней вполоборота, крепко взяв за плечи, и притянул к себе.

– Так я же не единственная, – пытается сказать она, хоть всё её существо, не слыша саму себя, покорно поддаётся моему влечению, – у меня дети, муж, ты помнишь?

– Я же говорил тебе, что усыновлю детей. Разводись.

– Глупенький…

В её улыбке скорбная печаль. И я, не дав ей договорить, прикрываю сладкие уста своим страстным поцелуем. Прижимаю к себе с неукротимой, но нежной силой. Мягкие губы любимой отвечают взаимностью.

«Боже мой! Как я её люблю! Всё отдать за неё…»

Она, повинуясь своему чувству, высвобождает любовную страсть. Её губы, щёки, волосы, вся она теперь его, а он её. Нет в этот миг больше никого и ничего на свете кроме них.

Моя рука, проскальзывая вниз, развязала пояс на её халате. Она, легко сбросив его, торопливо расстёгивает пуговицы моей рубашки. Сняв её через голову я, наконец, смог прильнуть к её обнажённому телу. Мы повалились на диван…

– Я так люблю тебя милая, ты даже не знаешь!

– Знаю, – с горечью в голосе говорит она, поправляя мне растрёпанные волосы.

– Я хочу жить с тобой, а не встречаться украдкой.

– Я тоже. Но ведь это…

– Ты любишь меня? – прервал я её.

– К несчастью… Стала бы я так рисковать, устраивая наши встречи?

– Не знаю…

– Пойдём на кухню, пить хочется. Тебе чай, или кофе?

Она накинула на себя халат. Я нашёл у дивана джинсы, быстро натянув их на голое тело. Мы тихо прошли мимо детской комнаты в кухню. Женщина поставила чайник на плиту. Закурила.

– Во что налить воды? – спросил я.

– Компот хочешь? Очень вкусный.

– Верю. Нет, мне простой воды.

– Вот, – она подала стакан с кувшином воды, – а знаешь, есть медовуха собственного приготовления. Попробуешь?

Я выпил воду залпом.

– Давай попробуем, – закуривая, согласился я, – никогда не пробовал.

Она достала из шкафчика бутылку тёмного стекла и налила в две рюмки мутной жидкости. Свет в кухне не зажигали, но уличные фонари достаточно освещали всё пространство. Мы чокнулись, и выпили по рюмке.

– Вкусно. И ты сама её делаешь?

– Почти сама, – она села на стул, усаживая меня рядом с собой, – у родителей есть несколько ульев. А соты после откачки мёда заливаем водой, остатки перебраживают.