Олег Рогозин - Тринадцатый отдел. Книга вторая - Заклинатель змей

Феликс многое пережил, и теперь справедливо полагал, что может многое себе позволить. Особенно сейчас, когда все катилось к чертям. Страна развалена, армия увязла в бессмысленной войне, из разведки народ разбегается то в криминал, то в бизнес, хотя, по нынешним временам, сложно провести грань между тем и другим… Феликс никогда не был упертым патриотом, но предпочел бы оставаться нежеланным пасынком великой империи, чем стервятником на ее руинах. Народ упивался вседозволенностью, вот и по 121-й уже никого не сажают, и Боря Моисеев пляшет на главных площадках страны, а уже мертвый, но еще популярный забугорный певец Кобейн хрипит из каждого второго магнитофона «Изнасилуй меня, друг мой…» Словно стремясь довести абсурд окружающей реальности до предела, быть может, в робкой надежде, что реальность этого не выдержит – Феликс безбожно эпатировал публику, то появляясь с накрашенными глазами, то шлепая по заднице молоденьких парнишек в коридорах… Он стал говорить с нарочитой манерностью, курить длинные «дамские» сигареты и рассуждать о вкладе геев в мировую культуру. Еще он начал пить – в том был его личный декаданс, русский вариант, без абсента и кокаина, дешево и эффективно. Все это было… забавно.

«Предсмертный бенефис стареющего шута, хлопайте, хлопайте же!» – кричал он, залезая на стол на очередном «корпоративном празднике». Объективно говоря, не так уж он был и стар, скорее, едва перевалил за границу «среднего возраста», но чувствовал себя в эти дни дряхлым стариком, который смотрит по сторонам и не узнает окружающий мир – так он изменился.

На внеочередное заседание приемной комиссии, созванное ради одного-единственного претендента, Феликс этим утром просто опоздал. Причина у него была самая уважительная – он полировал ногти. Если учесть, что делал он это с жесточайшего похмелья, можно понять, почему заседание началось на полтора часа позже назначенного.

– Какие люди, и ведь еще не вечер! А вы, милейший Феликс Георгиевич, ничего подозрительного у ворот не заметили? – протянула своим томным голоском единственная дама в комиссии – Валентина Николаевна, классическая разведчица старой школы, в свои почтенные годы сохранившая небывалую остроту ума и такую же язвительность.

– Нет, ma chère, ничего не заметил, ибо шел через задний ход. Судьба у меня такая, вся жизнь через этот самый задний ход, – в тон ей ответил Феликс, усаживаясь за стол. – И что же там у ворот такое происходит?

– Там расположился взвод спецназа, – ответил ему мужчина с бородкой, кажется, Борис – Феликс в последнее время не утруждал себя запоминанием имен. – Причем выглядит это так, будто они готовятся к длительной осаде здания. Не знаете, может, в стране очередной переворот? Я уже ничему не удивляюсь…

– А спецназ-то наш? – поинтересовался Феликс, и когда ему никто не ответил, со вздохом потопал к окну.

У ворот действительно сидели внушительные ребята в камуфляже, но насчет «осады здания» его коллега-паникер явно погорячился. В данный момент, например, бойцы жарили сосиски на принесенной с собой горелке. Феликс искренне умилился этому зрелищу – надо же, какие культурные, даже забор на дрова не разобрали.

– Наш, – заключил он, разглядев нашивки на форме. – Причем «Ящеры», ну ничего себе дела происходят! Ладно, с этим разберемся опосля. Где там наш, эээ, абитуриент?

– В коридоре сидит, – сообщила Валентина. – Терпеливый молодой человек. Может, сначала с личным делом ознакомитесь? Папка на столе…

– Я-то ознакомлюсь, – вздохнул Феликс. – Только вы ведь не хуже меня понимаете, что выбирать нам не приходится. Надеюсь, все в курсе, что этого юношу мы берем без обсуждения? Не те времена, чтобы кадрами разбрасываться.

– В курсе, – кивнул Борис. – Я так подозреваю, он и сам это понимает.

– Интересно, а он понимает, что мы понимаем, что он в курсе насчет того, что мы в курсе? – задумчиво сказал Феликс, открывая папку.

– Феликс. У меня от вас голова болит, совесть имейте, – пожаловалась Валентина.

– Дык я ее и так каждый день, mon cher, и в хвост и в гриву, как говорится… Так, значит, оператор высокого класса, старший лейтенант, командовал спецоперацией в Чечне… ну и чему мы его тут учить будем, интересно?

– Зачем нам его учить, – поморщился Борис. – Мы ему бумажку через полгода выдадим, и пусть работает. Его пытались списать по здоровью. Так он документы подал на переквалификацию. Родина, говорит, без меня пропадет…