Анте Наудис - Голубые дали

Саша смотрел, как я наполняю электро-чайник водой из графина. Его задумчивые карие глаза впивались в мои движения. Я всегда чувствовал какую-то вину по отношению к сыну. Каждое воскресенье он остро нуждался во мне, а я не знал, что для этого нужно сделать.

Дубовый стол с четырьмя красными стульями, больше напоминал бар, а не обычную кухню, мне всегда было здесь не уютно.

Сделав три кружки кофе, я присел на стул и закурил. Саша посмотрел на меня с укором.

– Курить натощак, папа?

– Я могу и похуже…

– Что?

– Выпить натощак.

Сын молча поднялся и, достав из холодильника сливки, принялся лить их себе в чашку. Я подумал о том, что, наверное, выгляжу в его глазах полным дураком. Разве можно так разговаривать с 10-летним сыном, который берёт с меня пример?

Но, вдруг, я поднялся и, вопреки всему, сделал нечто невероятное. Открыв холодильник, достал оттуда бутылку коньяка и, налив рюмку, выпил залпом. Мне захотелось, чтобы эта неуютная кухня, похожая на бар, вдруг превратилась в мою родительскую кухню в Белоруссии, где я жил много лет назад. Прошлое не вернуть, мне уже 37 лет, у меня жена и сын, а также избыточный вес, с которым я никак не могу справиться.

– Я позавтракал, – сказал Саша и встал из-за стола. – Пойду на улицу, да?

– Удачи, – почему-то сказал я и посмотрел на бутылку коньяка, почувствовав угрызение совести. В душе я жалел Сашу, ведь ему предстояла нелегкая жизнь, которую он только начинает.

Неожиданно я вспомнил, что Даша пила только зелёный чай, да еще с лимоном, а потому принялся наспех заваривать «Ахмат» и нарезать ломтиками лимон. Теперь мы и навещавшие нас родители Даши пили чай и кофе без сахара, и даже не держали его дома, так как всё это было направлено на то, чтобы заставить меня похудеть. Но в маленьком шкафчике я всегда прятал коробку рафинада и пару плиток шоколада.

Когда Саша ушел, я осторожно достал из коробки пять кусков сахара и кинул себе в кофе. Размешав, быстро выпил и, ополоснув чашку, поставил её на место. Настроение заметно поднялось, отчего я решил подать завтрак Даше прямо в постель.

Заходя в спальню, я застал жену, расчесывающую свои каштановые волосы у трюмо.

Мы супружеская пара Андрей Анатольевич и Дарья Савельевна Ханеня, никогда не думали о втором ребенке, так как Саши нам вполне хватало. Но моя теща Алла Дмитриевна и тесть Савелий Маркович Белых всегда убеждали нас, что один ребенок – это очень мало для такой семьи как наша. На этой почве часто происходили разногласия и ссоры.

Даша отхлебнула чаю и, поставив чашку на серебряный поднос, надула губы.

– Мама вчера опять намекала на второго ребёнка.

– Надо подумать, – ответил я.

– Подумать? Чтобы у тебя было лишнее время таскаться с этой шлюхой Анной Кузнецовой?

– Она совершенно не в моем вкусе.

Даша достала сигареты из кармана халата и закурила прямо в спальне.

– Посмотрим, – произнесла сквозь дым тонкой сигареты. – Папа её уволил по моей просьбе, так что она покинула Москву, надеюсь навсегда.

Во мне поднималось что-то похожее на ненависть, Даша всё время держала надо мной верх, и сейчас, сложив свои надутые губы в усмешку, курила проникающие ментоловые сигареты прямо в спальне, зная, что это задевает меня. Посмей я спутаться хоть с одной женщиной, она могла стереть меня в порошок с помощью своего папочки и моего так называемого любимого тестя, но меня это не интересовало.

Я посмотрел сверху на её грудь, торчавшую из халатика, немного улыбнувшись.

– Прекрати пялиться, – она затянулась сигаретой.

– Я в душ.

– Давай.

– У нас впереди много времени, – произнес я и захлопнул за собой дверь.

Шагая по коридору второго этажа, я услышал её звонкий смех.

Прогуливаясь по огромному саду, прилегающему к нашему дому, я улыбался сам себе. Здесь было большое количества цветов и было спокойно и достаточно тихо. Этот сад я создал сам, завозя фургонам землю, чернозём и удобрение. Это был мой собственный сад, которым я дорожил и в тени раскидистых деревьев которого чувствовал себя настоящим. Это было единственное место, где я мог прогуливаться и чувствовать себя просто Андреем. Здесь росли цветы разных видов и сортов, и они были моей гордостью. Я любил цветы и выращивал их из семян и луковиц, записывая в дневник какие и в какой время посадил.

Вот гладиолусы, яркие розово-красные лепестки, ползущие по шершавому стеблю, а это тюльпаны разных цветов – белые, жёлтые, розовые, красные – играют на солнце разноцветьем. А там хризантемы, у них приятный запах, приносящий мне воспоминания из детства, моя мать очень любила садовые розовые астры. А на углу астры, яркие и такие непосредственные. Я поднял глаза к горизонту, соединяющим солнце с краем цветочного сада, чтобы восхититься цветочным великолепием созданным Богом.