Юрий Павлов - В Советском Союзе

– «Ещё не хватало! Обосралась что ли?»

Дарья села, чуть сдвинувшись назад. На покрывале расплывалось пятно слизи, с жирно блестящими сгустками спермы, и вкраплениями каловых масс. Дарья соскочила, и выдвинув из комода средний ящик, взяла из стопки подгузник, и наклонившись к одеялу, стёрла пятно. Ещё одним, раздвинув ноги и присев, вытерла промежность, а другим прикрыла пятно и придавила рукой – «Застираю после работы». Её обожгло – «Госсподи! На работу же!» – и она побежала в ванну, чуть не сбив Вениамина, вышедшего из туалета.

Краем глаза увидела, что мотня его трико в пятнах – «Тоже постирать!»

Из квартиры выскочила, отмахнувшись от мычащего -Ддддоооосвидддааа- Вениамина.

Уже в автобусе вспомнила, что не выключила чайник, и всю дорогу терзалась – «А вдруг Вениамин не выключит?».

С опозданием, в полчаса, зашла в кабинет, и сразу к телефону.

– Алло – короткие, и начинающиеся с гласных, слова, Вениамин выговаривал не заикаясь.

– Чайник выключи!

– Я ввввыыыкккк …

Дарья опустила трубку.

На два часа, у Шмакова, было назначено совещание с начальниками лабораторий и отделений, по графику работы в предновогодние дни, и в первую неделю нового года.

В 13:55 Дарья вышла из своего кабинета, и зашла в кабинет Шмакова. Все стулья, за столом, и у стен были заняты. Шмаков указал на стул возле сейфа, и Дарья села. Глянув на часы, Герман Степанович встал, и гул голосов пошёл на убыль.

Заверещал красный телефон. Шмаков поднёс к уху, трубку.

– Включи радио! – коротко бросил директор и отключился.

Шмаков шагнул к сейфу, и подкрутил лимб громкоговорителя.

– …ного приступа скончался председатель президиума Верховного Совета, генеральный секретарь коммунистической партии Советского Союза: Леонид Ильич Брежнев.

В помещении зависла гробовая тишина. Когда заиграла траурная музыка, все встали.

Через две минуты Шмаков убавил громкость. Заверещал синий телефон.

– Герман Степанович! – звонила секретарь парторга – В 14:40 общее партийное собрание в красном уголке. Передайте всем.

– Совещание отменяется. В 14:40 общее партийное собрание. Передайте своим.

В красном уголке института шло общее партийное собрание. Выступал парторг. Дарья Михайловна сидела в пятом ряду, в кресле у прохода. Она пыталась сосредоточиться на речи парторга, но сознание, шаг за шагом, прокручивая плёнку событий дня, и связывая в цепь, вернулось в спальню. Она, почти физически, ощутила, погрузившийся в ж …

Её теребили за плечо. Дарья сбросила наваждение, и увидев, что все стоят, встала и пошла по проходу. В тишине звонко цокали по мраморной стяжке пола стальные подбойки на каблуках. Только закрыв дверь, и оказавшись в коридоре, она увидела, что никто не выходит. Хотела вернуться, но передумала и пошла к себе. Минут через двенадцать заглянул Герман, и спросил.

– Что случилось?

– Месячные – глядя прямо в глаза, ответила она.

Он смутился, и закрыл дверь.

Вечером пришли месячные. На пять дней раньше. Придя с работы, и переодевшись, сразу пошла в ванну и помылась под душем. Закрутив полотенцем голову, и накинув халат, зашла к Вениамину.

Он читал «Даурию».

Книги она приносила ему из библиотеки. Выбирала, то, что ей самой казалось интересным.

– Брежнев умер.

Он закивал головой.

– По радио услышал?

Он опять кивнул. Вспомнив, что хотела постирать трико, сказала.

– Давай трико. Постираю.

Он отложил книгу, и стал снимать трико.

Она пошла к себе, и сняла покрывало. Пятно подсохло, но желтизна осталась. Снова зайдя к нему, он сидел в трусах, забрала трико. Замочив покрывало и трико, и размотав с головы полотенце, пошла на кухню. Разогрела ужин и позвала Вениамина. Но он не шёл.

Она крикнула – Вениамин, ужинать! – и не услышав шарканья, и начиная злиться, пошла сама.

Вениамин сидел с книгой.

– Что, особое приглашение?

Дарья стояла над ним. Он отложил книгу и, опираясь о спинку кровати, встал. Покрывало сползло, и член ткнулся Дарье между ног. От похотливого желания, сделать это прямо сейчас, зачесалось, и появился зуд в заднем проходе. Забыв, зачем пришла, взяла его за плечо, и повела в ванну.

Подмыв, привела в свою комнату.

Он лежал, а она стояла над ним на коленях. Подставив ему жопу, сама облизывала член, обильно смазывая слюной. Дарьина жопа была так близко, что он мог лизать анус. Тёмный кружок ануса, словно дыша, то сжимался, то расширялся. Он высунул язык, и стал лизать ложбинку и анус, пытаясь засунуть язык. И когда получилось, Дарья замерла. А потом, обхватив ягодицы, развела их и опустила жопу на его лицо. Она елозилась по его носу, губам, чувствуя шершавость языка, и заводилась всё сильнее и сильнее. Не в силах больше сдерживаться, подвинулась вперёд, и приподняв жопу, и рукой придерживая член, прижалась анусом к головке. Вениамин сжимал член левой рукой, и Дарья, опёршись двумя руками об пол, приподнимаясь и опускаясь, поворачиваясь, выгибаясь и прогибаясь, стала насаживаться. Член медленно погружался. Сфинктер сопротивлялся противоестественному. Погружение причиняло боль. Она натужилась, чтобы выдавить его, и сопротивление ослабло. Тужась, и выгибаясь, насаживалась на член.