Лика Конкевич - #эдиптына

Эрика может кончать с этим парнем бесконечно. Нереальный и необъяснимый голод просыпается у нее с его появлением. Она становится ненасытной и дикой в его руках…

Эти отношения она любит и ненавидит одновременно. Наслаждение до полного растворения своего тела в его. Все молекулы перемешиваются и непонятно, где заканчивается она и начинается он. Слиться в единое целое и чувствовать его член внутри себя как свой собственный орган, который живо откликается в тебе – это необъяснимое и всепоглощающее ощущение.

Оно заканчивается ровно в том месте, когда Адиль выходит за дверь ее квартиры.

Тут же встает образ его мамы и ревность начинает сжирать Эрику. За ревностью женская самооценка опускает планку все ниже и ниже. Внутренние расчеты показывают на виртуальном табло цифру, которая обозначает разницу в возрасте.

Двузначное число начинает разгораться все сильнее и мигать. Чаще и чаще. Раздражая и приводя нервные клетки в хаотичное движение, словно им всем враз пережали горло.

Совершенно противоположное наслаждению ощущение.

Она в полном дерьме. И больше не чувствует себя женщиной. Бесформенная масса, скрюченная в один большой вопрос.

Сложнее всего справиться с одиночеством .

И даже не с ним. С отсоединением. От любимого. От того, на кого рассчитывала. С кем хотелось быть.. И от кого ждала все это время.

Эрику ломает. Она снова проснулась посреди ночи и записала свой сон. После, Роберту о встрече.

…

– Я не могу отпустить его, помогииии, – это ее заунывное и по-детски трогательное «помогииии» он очень любил и всегда сдавался.

Вот и сейчас смотрит на нее по-отцовски влюбленными глазами, в которых разгораются азартные огоньки и начинают выплясывать танец.

Роберт встает, проходит до кулера, быстрым движением руки схватывает пластиковые стаканчики и возвращается к себе.

На ходу подкатывает столик и ставит между ними.

Эрику начинает потряхивать. Она сжимается в клубочек на большом диване. Знает, что ее ждет сейчас.

Знает Роберта, что именно сейчас он сосредоточен и увлечен в своей задумке и его не остановить.

Она обожала такие моменты и одновременно очень боялась их. В это время между ними рождаются сумасшедшие идеи и атакуют инсайты. И с этим ей потом идти одной домой.

– Эрика, вот ты. А вот твой Мигель. А это – Адиль. Еще один – твой Директор. Ну и с сайта знакомств дежурный вариант – Гитарист.

А здесь, напротив, твои родители. Вот они.

Эрику отпускает. Она выдохнула и расслабилась.

– Уффф, Роберт, как я разволновалась. А здесь такое милое задание. Давай, дальше.

– Нравится? – довольно потирая руки, продолжал Док. – Что тебе дает каждый из окружающих тебя мужчин?

– Оу, они образованные, увлеченные, самостоятельные, независимые, ума палата, с ними интересно, путешествуют….но есть один неприятный момент – привязаны к маме, – сморщилась в конце Эрика.

– Да. Можно ли предположить то, что все они обезличены для тебя и, если нет одного, то другой в то время, когда тебе нужно, будет рядом и поставит тебе то, в чем ты на тот момент будешь нуждаться?

– О, да! Я именно так и делаю, – снова широко улыбается Эрика, вглядываясь в терапевта по-детски преданными глазами.

Роберт начинает медленно, пока она говорит, брать «мужские» стаканчики и складывать их друг в друга, пока не остается один.

– Как тебе?

– Отлично!

– Познакомишь? – двигает стаканчики по направлению к родителям Эрики.

– Ну….да, – теряется и начинает маячить тонкими пальчиками, – только не приведу же я всех. Давай я познакомлю их с Мигелем, а остальных в топку.

– Да, – улыбаясь, Роберт убирает стаканчики на другой столик. – как тебе?

– Сумасшедшая четверка, – смеется в голос.

– Нравится?

– Да! – расплывается дальше, но в следующий миг ее лицо сменяет маска отвращения.

– Что с тобой?

– Странная штука, Роберт. Я не могу теперь близко к родителям подойти. Он мне мешает, – недовольно морщится и показывает пальцем на стакан Мигеля.

– Уберу?

Кивает головой, растерянно уставившись в треугольник из стаканов.

– Как тебе? – нажимает Роберт.

Лицо становится наивным и потерянным.

В сознании Эрики что-то меняется. Во внешнем пространстве остается лишь тело, а вся она уже ушла в свою историю.

– Мне надо быть здесь. С ними. Мама смотрит на меня. Ей надо, чтобы я оставалась рядом.

Папа постоянно косячит, подводит ее. Она мне жалуется. А я должна слушать. После нее папа плачет, смотрит прямо мне в глаза.