Елена Арсеньева - Школа гетер-2

Изделия из тринакрийского стекла, особенно чаши для светильников, стоили баснословные деньги благодаря своей прочности и прозрачности, и раздобыть их было очень трудно! Такие чаши Лаис прежде видела только в доме знаменитого художника Апеллеса, наложницей и натурщицей которого она когда-то была в Афинах…

Лаис привычным вздохом отдала дань воспоминаниям о той любви и ревности, которые некогда сжигали ее сердце и чуть не заставили погубить Апеллеса, очернив его перед самим царем Александром Великим, и которые в конце концов привели ее в Коринфскую школу гетер. Она принялась было разглядывать изысканную, хоть и очень простую обстановку спальни Артемидора, как вдруг открылась небольшая медная дверь и в спальню вошел седоволосый мужчина.

Он выглядел еще очень крепким, хотя и ссутулился под тяжестью прожитых лет и гнетом множества забот. Окинул комнату цепким взором, словно проверяя, все ли тут в порядке, и глянул на крышу, где пряталась Лаис.

Лаис невольно зажмурилась, боясь, что человек – это был тот самый Мавсаний, о котором ей рассказывала Сола, – заметит блеск ее не в меру любопытных глаз… Но все обошлось: Мавсаний спокойно отвел взгляд и посторонился, пропуская высокого молодого человека, при виде которого Лаис невольно затаила дыхание.

Она не раз видела Артемидора, привыкла к его красоте, к тому же сердце ее вовсе не было пронзено Эросом и следить за Артемидором ее заставляла только необходимость пройти выпускное испытание – соблазнить того, кого указали жрицы храма. И если аулетрида не справится с испытанием, то она лишается возможности быть гетерой. Служить при храме Афродиты, отдаваясь любому. Или, еще хуже, портовый притон… Мысль об этом сводила Лаис с ума. Но неприступный Артемидор!.. Однако, наверное, не нашлось бы женщины, сердце которой не дрогнуло бы при виде этого высокого красавца с крупными кольцами черных кудрей и черными глазами в обрамлении длинных загнутых ресниц. Судя по разрезу этих удлиненных глаз и бронзовой коже, в Артемидоре было немало критской крови. Сложением он отличался великолепным, хотя напоминал скорее изящного танцора, чем могучего борца, двигался легко и стремительно, однако поклонники грозной мужественности, возможно, сочли бы, что ему не мешает поднабрать веса.

– Принеси воды, Мавсаний, – сказал Артемидор голосом, который мог бы искусить самую неприступную из служительниц Геры. – Я жажду соединиться с нею, но должен быть чист и благоуханен.

С нею?! Лаис насторожилась. Неужели к Артемидору сейчас явится его возлюбленная?! Неужели повезло и Лаис сможет проникнуть в его тайну?!

– Все готово, мой господин, – сказал Мавсаний, и Лаис заметила, что в углу комнаты уже стоит большая чаша с водой, а также расстелен тугой коврик, сплетенный из холщовых лент и отлично впитывающий воду.

Мавсаний помог Артемидору раздеться, тот встал на коврик – и Лаис стала невольной свидетельницей его неспешного омовения.

Не без удовольствия, надо признать, наблюдала она за этой процедурой! Тело Артемидора было прекрасным, мужская оснастка – весьма впечатляющей, и Лаис подумала, что на матиомах, посвященных изучению мужского тела и тонкостям обращения с самыми чувствительными его местами, Артемидор был бы отличным фронтистирио [10] Учебное пособие (греч.). .

К сожалению, сейчас в школе гетер роль фронтистириос исполняли прекрасные мраморные статуи богов и героев. Они в изобилии имелись в храме Афродиты и изображали ее многочисленных любовников: от Ареса, бога войны, до прекрасного Анхиза, породившего Энея – одного из героев великой Трои.

Еще совсем недавно школа держала красивых, молодых, а главное – сильных рабов, обладавших выдающимися статями, с чьей помощью совершенствовали свое мастерство будущие гетеры. Но после того, как евнух Херея принес всех этих рабов вместе с их мужественностью в жертву ненасытной Кибеле, нынешняя Никарета, великая жрица Коринфской школы гетер (надо сказать, что все великие жрицы носили это имя в память первой Никареты, несколько столетий назад основавшей школу), не покупала новых. Еще не изгладились ужасные воспоминания об этих молодых изуродованных оскоплением телах, валявшихся в залитых кровью клетках, где держали рабов!

Никарета словно бы опасалась, что культ кровожадного божества, которому тайно служила ее предшественница вместе со своим сыном Хереей, может возродиться, если чудовищная статуя Кибелы, замурованная в подземелье, прознает о том, что наверху появились новые мужчины, исполненные плотского сладострастия.