Мэгги Ри - Там, где меня ждёт счастье. Том третий

– Это я-то «непослушная девочка»? – она посмеялась и поцеловала меня в щеку, увлекая за собой в постель. Она была так привлекательна в шёлковой пижаме, такая сонная и соблазнительная, что в голове был дурман. Я так хотел спать и одновременно хотел остаться с ней рядом, опьянённый её красотой.

– Ты не боишься меня, Римма?..

– Зачем мне тебя бояться? Что ты мне сделаешь?..

– Я могу сделать так… – и я двинул тазом в сторону её поясницы, а она прикусила губы в восторге и тихонько посмеялась:

– Тоже мне, талантливый… Я тоже много что могу.

– Мне даже интересно послушать, чем же ты меня таким можешь удивить.

– А я не хочу. Знаешь, что я сейчас сделаю?

– Ну?

– «Баранки гну». Спать лягу, вот что.

– Удивила, Кларден, не слов просто… Узнаю в тебе девушку, которую встретил два года назад.

– Ну так… – она перевернулась на бок и зевнула, укрываясь одеялом. – Если хочешь, можешь лечь рядом, но у меня узкая кровать…

– Не буду, а то совсем сойду с ума. Дай мне сначала определиться.

– Думай скорее, до моего выступления не так много осталось… Уж его я буду ждать больше всего и, конечно же, из-за твоего решения.

– Оно тебе так важно?

– Конечно… – дальше Римма погасила свет и в полной темноте её рука скользнула по моей щеке. Поцеловав её в лоб, я тихо поднялся с колен и ушёл в гостиную. На щеке до сих пор горел поцелуй её горячих губ, и я ощущал, как сильно прилила к ней кровь. Взгляни я сейчас в зеркало, сравнивал бы себя с помидором.

Местами в моей памяти уже всплывала Римма, и было ощущение, что я уже давно её знал. Например, во сне я видел, как мы целуемся под хлопьями снега, а говорят, что всё, что видится во сне – было увидено тобой в реальности, давно или под другим лицом. Но Римма снилась мне так часто, что временами я правда начинал сомневаться в том, что я – Карл Кроу.

На днях, когда я собирал вещи в доме дяди, в его отсутствие я хотел найти свидетельство о своём рождении, но того не было, а потом уже вернулся дядя… и ничего я добиться не смог.

– Доброй ночи, – по пути в спальню я увидел Снэйкуса. Он брился в ванной, а, заметив меня, немного улыбнулся и кивнул. Он был счастлив, что у нас с ним хорошие отношения. По-другому он бы и не предлагал мне остаться у них… Мне очень повезло, что Снэйкус решил сделать это, хоть и ненадолго, недели три-четыре, пока дядя не определится с жизненным статусом. А «трах» для дяди был ещё каким жизненным статусом…

РОБЕРТИО:

С тех пор, как Карл съехал, жить стало совсем скучно… Полли и Элен ещё делали попытки приходить, но интерес у меня к ним совсем пропал, поэтому я потихоньку переходил на медсестринский отдел в больнице. Ежедневно я оставался на работе допоздна, и молодые медсестрички приходили ко мне в кабинет либо для того, чтобы подарить какие-либо сладости, либо для секса. Так или иначе, и те, и те приходили к этому в конце концов, да и я был не против провести ночь в женских объятиях… Единственное, что меня тогда смущало – траты на презервативы, которые девицы упрямо не хотели покупать сами. Так я и жил, в похоти и грехах, спуская деньги на противозачаточные вместо того, чтобы тратить их на Энни, которая чахла на глазах…

В последнее время я совсем про неё забывал, а она росла, становилась подростком и нуждалась в моей заботе. Её организм активно развивался, и ему требовалось больше еды, гигиены в то время, как я развлекался с коллегами и по голову был в какой-то несуразице.

Когда я к ней забежал, она была в ужасном состоянии: грязные сырые волосы, перепачканная в экскрементах одежда, запотевшая кожа на грани пролежней… Милая моя девочка, чёрт бы побрал твоего дядю, до чего же он тебя довёл!..

Приподняв девочку, я намочил тряпку, лежащую возле, и протёр запотевшую спинку, к которой уже прилипала одежда. Энни была мне самым дорогим человеком, а я бездушно менял время, которое мог бы уделить ей, на похоть… Я не узнавал самого себя. Я совсем забывал о Карле, совсем забывал о Энни, хотя должен был поддерживать их обоих, особенно девочку. Я обязан был её мыть, кормить через зонд, менять ей пелёнки и одежду, ухаживать за её длинными волосами, которые уже дорастали до середины кисти. Я делал всё это на протяжении одиннадцати лет, а потом… что-то пошло не так, что-то случилось со мной, в моей жизни, и я начал не то, что забывать о ней, но ещё и наплевательски относиться. Иногда я даже позволял себе уходить с работы, не зайдя к ней, несмотря на то, что она была в соседнем кабинете…