Владимир Численский - Gloria Dei. Этюд на тему «ревность»

– А ты умеешь?

– Почему нет? Я и дома это всегда делал, и друзьям помогал собирать. Как помогал? Я делаю, а они мне лишь мешают, – пояснил я.

– Ну, давай. Я прямо завтра возьму кухню. Тебе на сборку много времени нужно?

– А ты какую кухню хочешь взять?

– Да «Трапезу», наверно.

Петьке Безликому я собрал «Трапезу» за восемь часов.

– Ну, не знаю: как пойдет. Дня два, я думаю, хватит, – вдохновенно соврал я.

Мы договорились, что я начну в воскресенье. До воскресенья, в принципе, оставалось совсем немного.

Я в течение всей нашей беседы все думал: когда же она меня попросит пойти к себе домой? Времени было уже около двенадцати, а она, казалось бы, игнорировала это обстоятельство. А может быть, не попросит?

– Славка, а давай, я тебя борщом накормлю? Хочешь есть?

Я готов был поклясться, что она не спрашивает, а уговаривает, даже просит меня поесть борща. В это мгновение она была совсем не похожа на ту красивую и вызывающе одетую девушку, которую я привык видеть в ней прежде: ее плечи как-то немного вздернулись и ужались, и она стала походить на беспомощного воробышка, замерзающего и трепещущего на ветру в зимнюю пору.

Я встал, изобразил задумчивость и одарил:

– Ты знаешь, а я ведь капитально хочу жрать. Ну, просто умираю от голода. Забыл, представляешь, поужинать дома сегодня.

Да, да, казалось, что это действительно было для нее даром или, по крайней мере, подарком: ее плечи сразу выпрямились, и она почти торжествующе улыбнулась.

Не прошло и пятнадцати минут, как передо мной появилась тарелка роскошного, дымящего ароматным паром, на редкость вкусного борща и блюдце с нарезанным изящными ломтиками деревенским салом.

Я ел, я благодушествовал, я ликовал!

Венерка умиротворенно и молча слушала мою болтовню. Она явно получала удовольствие от того, что я ем ее борщ. Быть может, она никогда и никого не кормила у себя прежде? Да нет, вряд ли.

Меня все подмывало спросить у нее о владельце зеленой «семерки», но я сдерживал свое любопытство и вместо этого с увлечением рассказывал ей о своих друзьях. Я ей рассказал, что Брюс Ли – он и в самом деле Ли, но Станислав – кореец, и что он уже несколько лет занимается каратэ и бесподобно дерется. Еще я рассказал, что Ричард Богенбай был дзюдоистом, что он рожден под знаком Льва и обожает читать книги о рыцарях и батырах, чем и заработал свою странную кличку – Ричард Львиное Сердце плюс Богенбай-батыр; что Петька Безликий самый вредноватый тип среди нас, и кличку ему придумал Кайра – с иронией над его неказистостью и белесой, незапоминающейся физиономией по аналогии с Петром Великим.

– А бабки, бабки они – твои друзья – на чем делают? – перебила меня Венерка.

С бабками у всех нас было напряженно. Ее вопрос так смутил меня, что дальше я уже ел молча.

– Ты извини, у меня завтра дел куча, – мягко сказала Венерка, когда я закончил есть. – Уже час почти. Тебе, наверно, надо идти.

«Мне надо идти? Да нет, мне совсем не надо идти. Мне вообще никогда уходить отсюда не хотелось бы». Так я подумал, но сказал совсем другое:

– Да, наверное. Только знаешь, так хорошо, интересно, что уходить совсем не хочется.

Я намекал, я юлил, я лицемерил, я тянул время.

– Нет, нет, Слава, – уже твердо прервала меня Венерка: – Мне тоже было не скучно с тобой. Поболтаем теперь в другой раз. В воскресенье, – напомнила она. – Ты еще не забыл, что грозился прийти и собрать мне кухню?

Она вытерла руки и отошла от раковины, в которой мыла посуду. Она стояла почти вплотную ко мне.

– Ну, будь умничкой.

Умничкой быть совсем не хотелось, но под давлением обстоятельств можно стать кем угодно. Я решил, что стану змеем – тем самым, библейским, коварным Змеем-искусителем – я буду терпелив, как Томмазо Кампанелла, жуликоват, как Калиостро, и предан, как Ланселот. Но когда-нибудь я добьюсь ее. Обязательно.

И все-таки, куда запропастилась морда кавказской национальности?

– Поручик, айда с нами на пиво.

Я столкнулся с ними нос к носу в воскресенье, прямо у подъезда. С ними – это с Кайрой, Уйгуром-Твою мать и с Безликим. На плече у меня висела сумка с инструментом. Погода была самая что ни на есть пивная: несмотря на утро, уже здорово припекало, на небесной синеве не замечалось ни единого облачка.

– Не могу. Я к Венере иду мебель собирать.

– К Вене-е-ере, – передразнил Петька. – Пол года назад ты про нее говорил, что она шлюха и «турчанская» девочка.