Тальяна Орлова - Стать последней

Пришлось открыть рот. Не буду же я спорить из-за такой ерунды. Его глаза будто потемнели, когда он наклонился ниже, разглядывая.

– Что-то подобное делают у нас только шаманы. Ты шаманка, Тали?

– Нет, сын вождя. Это просто знак служения.

– Но если бы была, все равно бы не призналась? – его глаза смеялись, но ощущение веселья промелькнуло только на миг. – Это синий жемчуг, но мелкий и гладкий. Покажи снова.

Кажется, я понимала, почему его дыхание становится тяжелее, но не связывала это осознанно с возникшей близостью. Но когда я приоткрыла губы, он наклонился еще сильнее и коснулся кончиком своего языка моего. Мне даже отшатнуться было некуда, поэтому я только дернулась и сцепила зубы.

– Покажи! – повторил он резче. Глаза уже не светлые. Прижал собой сильнее, не обращая внимания на сопротивление руки.

Я медленно разомкнула губы и сразу приняла его язык. Он кончиком прошелся по жемчужине, отстранился, посмотрел в глаза, а потом снова наклонился, целуя глубже. Немного навалился на меня, тем самым полностью ограничивая движения, но поцелуй его стал приятным открытием: сначала ласковый и медлительный, но вызывающий дрожь, а потом все более настойчивый. Мои глаза сами закрылись, а тело отзывалось на непривычную ласку. Я не целовалась прежде, вообще не умела этого делать, но губы и язык будто сами подстраивались и отвечали. Теперь и я задышала рвано, захотелось убрать руку между нами и обнять его, чтобы это приятное ощущение продлить и усилить.

Но он внезапно остановился, снова посмотрел в глаза – и его взгляд сейчас был совсем другим.

– Я хочу тебя, Тали. Потому задам обещанный вопрос прямо сейчас. Но от твоего ответа ничего не зависит – я чувствую, что ты соврешь.

Я сжалась, внутри назревала истерика. Поцелуй возбудил, заставил хотеть большего, и я даже позабыла о том, что поцелуй возбуждает не только меня.

И Криит ответил за меня:

– Я потерял счет женщинам, а тебе буду первым мужчиной. Ты не станешь для меня последней, но я постараюсь тебя запомнить. Как синюю жемчужину.

Решившись, я не стала сопротивляться, когда он откидывал покрывало, сжимал мою грудь, потом снова целовал, отстранялся, раздвигал бедра и проходился пальцами вдоль складки. Он не пытался доставить удовольствие мне – он сам получал удовольствие, трогая меня. Стянул штаны, отбросил в сторону. Сел между моих ног на колени, широко раздвинув бедра.

Обнажившийся член был огромен, а головка блестела от прозрачной жидкости. Я же испугалась, что он разорвет меня им изнутри. Какую боль выносит женщина, когда ее берет мужчина?

– Нет-нет, Тали, не сжимай ноги, – он надавил мне на колени. – Сейчас я не хочу останавливаться, даже если ты станешь кричать от ужаса.

Он лег на меня, уперся локтем в лежанку, другой рукой направил член внутрь. Это неприятно, но я пыталась расслабиться, насколько могла. Запрокинула голову, чтобы хотя бы мысленно отвлечься от происходящего. Внутри тянуло, но резких движений не было. Криит подавался бедрами вперед и назад плавно. А потом вдруг толкнулся резче, заставив меня выгнуться от смешанных ощущений. И тут же отстранился всем телом, приподнялся, выводя из меня и член.

– Ты не девственница. Как ты оказалась здесь?

Мой голос дрожал, как и все тело. Криит склонен слишком часто меняться, я просто не успевала подстраиваться.

– Я… я…

Что я могла ответить? Что и сама не знала? Что от бесконечных слез у меня отшибло память?

– Сейчас тебя выведут наружу, привяжут к четырем коням и разнесут в разные стороны. Или объясни.

– Сын вождя! – голос заходился от паники. – Я соврала, чтобы выжить!

Он пристально смотрел на мое лицо:

– Сколько у тебя было мужчин? Это было насильно или по любви?

Его интересу я объяснений не находила, но судорожно искала любое объяснение, подходящее для ответа. Вряд ли кто-то из соплеменников изнасиловал бывшую владелицу тела: среди моего народа такие преступления были редкостью, сродни убийству. Наверное, у нее был кто-то… Возможно, до того, как она попала в храм. Или связи с мужчинами в храме не воспрещались – откуда же мне знать? Криит, не дождавшись объяснений, прищурился:

– Кто-то из моих людей? Если тебя взял кто-то из них, то он будет наказан.

Вот, что его беспокоило – дисциплина в этом сброде негодяев. Эта мысль была почти смешна, если бы сейчас я была способна смеяться. Я могла назвать любого! Например, того самого, что пытался изнасиловать Наю, когда я вцепилась ему в глаз. Уж точно заслужил, добрые духи свидетели. Но что делать с остальными – точно так же заслуживающими наказания? И вряд ли богиня Алаида потерпит клевету… а она, кажется, все еще со мной, раз меня до сих пор не привязывают к коням.