П. Т. Мичел: Мистер Блэк (ЛП)

При втором наборе БМВ заворачивает за угол, и я отворачиваюсь от двери. На полпути по улице понимаю, что я не отдала ему назад куртку. Сморщившись из-за моей забывчивости, я сдвигаю лацканы друг к другу и нежусь в тепле, и благодарна ему за это.

Когда я уже нахожусь в паре кварталах от моего района, мои зубы перестают стучать. Мои джинсы превратились в один большой кусок льда, который колит и давит на кожу. Я пытаюсь потереть руками свои бедра, чтобы они хоть чуть-чуть согрелись, и чувствую сильный запах дыма в воздухе. Я бегу вперед, тут же забыв о своем дискомфорте.

Огромная толпа стоит вокруг моего дома, наблюдая за царившим хаосом. Мигалка пожарной машины крутится, и пожарные делают все от них зависящее, чтобы потушить сильный пожар, который вздымается пламенем из зияющей дыры на четвертом этаже. Люди тихо бурчат о взрыве:

— Был ли это газ? — спрашивает кто-то.

Я закрываю рот, чтобы сдержать крик, который готов вырваться наружу. Мои пальцы дрожат, как у наркомана, которому необходима очередная доза. Наша квартира, соединенная с квартирой рядом, где Уолт проводит большую часть своего времени со своими приятелями, выпивая и разглагольствуя, когда тети Ванессы нет дома, сгорела. Похоже на взрыв, там даже тел не осталось, чтобы похоронить? Мысль об этом вызывает у меня тошноту.

Наконец-то льются слезы. Из-за Амелии, не из-за Уолта.

Чем это вызвано? Была ли это утечка газа в квартире? О боже, неужели тетя Ванесса была в нашей квартире, когда это случилось? Она должна была прийти домой еще час назад.

Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, нет! У меня тогда никого не останется из семьи. Нет.

Когда мои ноги начинают подгибаться, кто-то кричит: «Талия!» Я резко поворачиваю голову в сторону голоса. Моя тетя с отчаянием пробирается сквозь толпу. В десяти шагах от меня, люди уже начинают расступаться, позволяя ей пройти. Как только она оказывается рядом со мной, ее темные глаза, в которых скрывается боль вперемежку с облегчением, осматривают мое лицо. Дорожки слез текут по ее щекам, но на ней до сих пор одета рабочая униформа, а пучок темных волос скосился набок.

Чувство вины клокочет у меня в горле, заставляя хрипеть, когда я пытаюсь говорить:

— Мне так жаль, тетя Ванесса.

— Ты в порядке. Слава Богу! — говорит она, схватив меня в свои крепкие объятия.

— Мне нужно... — слова застревают в горле, желая вырваться наружу. — Я хо-хочу сказать тебе.

— Молчи! — тетя выдыхает в мое ухо. — Пожарные не позволяют мне подняться, но я знаю... — она затихает, ее голос дрожит.

Она сжимает меня все крепче и крепче, как никогда до этого. Я обнимаю ее в ответ, понимая, что рассказывать ей всю правду было бы еще более болезненным сейчас, чем то, что она уже испытывает. Амелия не была родной, но она любила ее, как дочь. Но у нее есть я, с тех самых пор, как моя мать проглотила целый пузырек таблеток, когда мне была всего неделя от роду. Оставить моей тети хранить несколько приятных воспоминаний лучше, чем ничего, поэтому я сжимаю свою челюсть и проглатываю вину и гнев.

Ветер поднимается, способствуя распространению пламени. Несколько пожарных прорываются через толпу, и мы должны отойти с их пути, чтобы позволить им пройти. Когда мы поворачиваемся, чтобы взглянуть на мужчин, пытающихся усмирить пламя, пока наши жизни буквально утопают среди обломков и дыма, она говорит:

— Некоторое время будет тяжело, Талия. Теперь остались только ты и я, как это было всегда.

— Я знаю, — отвечаю я и проглатываю возвращающуюся тревогу, царапающую мое горло. Нам придется спать в приюте сегодня и, вероятно, еще какое-то время, пока мы со всем не разберемся. У нас больше нет семьи. Тетя только что окончила школу медсестер, и это была ее первая работа. Даже с ее зарплатой, она зависела от дохода Уолта по столярному делу, которое на самом деле не стоит и выеденного яйца. Хорошо, что она никогда не узнает настоящую правду по поводу оплаты аренды квартиры и ее автомобиля. Мысль бросить школу и найти работу гложет меня изнутри. Школа — это мой единственный шанс поступить в колледж и сделать свою жизнь лучше… Тяжело вздохнув, я опускаю плечи и скольжу руками в карманы куртки, чтобы как-то укрыться от резкого колючего ветра.

Мои пальцы упираются во что-то металлическое, я хмурюсь, ощупывая этот предмет. Когда подушечкой своего пальца трусь о стекло циферблата, понимаю, что, наверное, он сунул их в карман перед тем, как я вышла из машины. Коварный угонщик автомобиля.