Инна Бурная - Элизиум – мой

Медленно обойдя по кругу прикованную к кровати Охотницу, Даррен ласкающими осторожными движениями стал массировать тонкие лодыжки девушки, практически незаметно поднимаясь все выше и выше, остро подмечая дрожь, волной пробегающую по стройному женскому телу.

– Так что, Нира, расскажешь о своих страхах? Чего ты боишься больше всего?

Девушка напряглась еще больше, инстинктивно пытаясь вжаться в простынь, помотала головой, закусывая губу. Эти прикосновения, такие непохожие на все то, что для нее сейчас воплощал этот странный ученый, будоражили, заставляли кровь вскипать от возбуждения. Но как это совместить с его жестокостью, экспериментами и ролью самой Ниры в этом пугающем месте?

– Ну же, Нира, смелее! Мне казалось, что Охотницы не такие пугливые мышки.

– Мы не пугливые, мы осторожные, – не сдержавшись, язвительно пробурчала в подушку девушка, тут же замерев от ощущения его пальцев на внутренней поверхности бедер.

Нежно выводимые узоры по ее чувствительной коже как будто током прошибали, заставляя невольно выгибаться в ожидании дальнейших движений.

– Ага, вот и зубки, – весело проговорил ученый с предвкушением в голосе. – Я понял, моя кошечка. Ты просто жаждешь, чтобы тебя почаще наказывали, ммм? Я предполагал, что твои желания меня приятно удивят, поэтому на всякий случай подготовился.

***

Что он еще задумал? Я нервно кусала губы, изо всех сил прислушиваясь к таинственному позвякиванию со стороны моих прикованных лодыжек. Неужели мой мучитель оправдает свой статус самого жестокого человека на континенте? О да, за время, проведенное в лаборатории, я успела тайком подслушать из бормотания слуг достаточно многое, чтобы понять, как отзываются о характере и привычках моего… хозяина.

Внезапно наступила тишина, прерываемая только моим громким и прерывистым от волнения дыханием. Тело само напряглось, предчувствуя какую-то неясную опасность. Тем контрастнее было еле уловимое, невесомое, как пушинка, прикосновение к самой чувствительной точке между ног. Я невольно выгнулась и заерзала бедрами, стараясь сдвинуть их покрепче.

– Ни-и-ра, – игриво прошептал позади меня Даррен. – Ты такая влажная, моя кошечка. Я знаю, что тебе нравится то, что сейчас с тобой происходит – твоя аура от меня ничего не скроет. Но… Я. Хочу. Больше.

Его движения возобновились, пальцы стали нежно обводить мои складочки, заставляя их еще больше увлажниться. Я была в отчаянии. Как, как мое тело может меня предавать сейчас, когда я беспомощная, в руках самого опасного человека в радиусе нескольких тысяч километров? Но эти прикосновения меня дурманили, заставляли терять страх, заставляли жаждать… и вправду большего.

По телу прошелся легкий ветерок, рука мужчины оставила в покое вход в мое лоно и переместилась на ягодицы. Искушающе нежные, тягучие поглаживания перемежались еле уловимыми нажатиями на запретное тугое колечко между ягодиц, заставляя мое сердце бешено колотиться от страха.

Периодически его рука соскальзывала, как бы невзначай, снова вниз, к средоточию влаги, задевая сверхчувствительный клитор, дразня и неумолимо заставляя изгибаться в самых бесстыдных положениях, насколько это возможно в прикованном виде. Подушка заглушила мой невольный протяжный стон, но Даррен, конечно же, его услышал.

– Хорошо-о, Нира? – властно спросил он, лаская мою спину, периодически наклоняясь, чтобы провести по коже губами, лениво, но до дикости чувственно и жарко.

– Д-да-а… – покорно прошептала я, бесстыдно толкаясь бедрами под его руки, все больше погружаясь в водоворот страсти.

– Скажи мне… Чего ты боишься сейчас больше всего?

Я хрипло выдохнула, не в силах больше противиться власти этого мужчины:

– Боль…

Даррен на секунду остановился, как будто в удивлении, но разве он не считывает мои эмоции? Да, какая женщина не боится всепоглощающей боли? Я вынослива и обучена, но то, что я уже успела испытать, не могло меня приучить к покорности и терпению, когда дело касалось захлебывающихся болезненных ощущений. Как те, что приносил мне мятный лепесток Боли ученого при попытке побега, да и сегодня тоже.

– Ты лжешь, Нира, – мягко проговорил ученый, возобновляя свое сладкое и чувственное исследование каждого сантиметра моего распростертого на кровати тела. – Знаешь, почему?

– Н-нет, я не… – испуганно пробормотала я.

– Тш-ш, молчи, моя кошка, сейчас буду говорить только я, поняла? И только когда я разрешу, ты сможешь ответить, – жестко возразил мужчина, подкрепив свои слова сильными, на грани боли, движениями, ворвавшись сразу несколькими пальцами в мое лоно. От острых ощущений я захлебнулась криком, сжав зубами подушку изо всех сил.