Екатерина Дибривская - Семьсот километров любви

Придерживаю, пока она снова крепко не стоит на ногах.

– У меня двое сыновей, – говорю ей чуть позднее. Мы любуемся видом на залив со смотровой площадки. – Никита и Мишка. Двенадцать и восемь лет.

– У меня десятилетняя дочь Катюша, – отзывается Арина и замолкает.

Я физически ощущаю, как она замыкается.

– Не хочешь говорить о детях? – спрашиваю, и она переводит на меня свой внимательный взгляд.

– Не думаю, что нам стоит говорить о личном. – пожимает плечами.

Смотрю недоверчиво. Самая странная девушка на планете стоит рядом и добродушно улыбается мне. Словно знает большой секрет, страшную тайну, о которой мне пока невдомёк.

– Ты спала в моей постели, кончала от моего члена, – лукаво улыбаюсь, склоняясь над её лицом. – И будешь кончать ещё, Арина. Это – личное. Ты рассказала мне, где работаешь, чем живёшь, а я – рассказал о себе. Это – тоже личное.

– Семья – это другое, – запальчиво говорит мне. – Зачем тебе слушать о моём муже или ребёнке?

Мне и вправду незачем. Учитывая, что завтра она вернётся в Москву, в свою жизнь, а я останусь здесь, пока на вышке снова не произойдёт какой-нибудь коллапс.

– Ты бы понравилась моим детям, – я отвожу взгляд в сторону залива.

– А ты бы понравился моей дочери, – еле слышно отвечает Арина. – В другой жизни…

Она с лёгкостью отрывается от парапета и отходит от меня. Я зависаю, разглядывая её пышную юбку, покачивающуюся на аппетитной попке. Догоняю. Ловлю её руку и переплетаю наши пальцы.

– Я развёлся пять лет назад, но мы поддерживаем хорошие отношения, – говорю ей. Она закатывает глаза и криво улыбается. – Пойдём по этой аллее, там красиво.

– Мы расстались полтора года назад, но эта не та тема, о которой я хочу говорить. Слишком болезненно вспоминать…

– И не надо, не вспоминай, Арин, – отмахиваюсь я. – Расскажи лучше, что тебе нравится…

Мы гуляем до позднего вечера. Арина удивлённо смотрит на часы и ахает. Белые ночи коварны. Ты теряешься во времени.

– Мне всё ещё нужно забрать у тебя свои вещи, – говорит она за ужином.

Я за рулём, она от вина отказалась. Ест с удовольствием, калории не считает. Мне нравится такое отношение. София постоянно сидела на диетах.

– Завтра перед поездом заберёшь, – отвечаю ей. – С утра успеем погулять ещё. Решай, куда поедем. А вечером я отвезу тебя на вокзал.

Произношу эти слова легко, стараясь не обращать внимание на привкус горечи, который оседает на языке, обволакивает гортань и спускается в область сердца. Туристочка смущённо улыбается. Шепчет одними губами: «Спасибо».

По пути домой я заезжаю в аптеку. На удивлённый взгляд девушки лишь туманно улыбаюсь. Вручаю пакетик, и она заглядывает внутрь.

– Ультратонкие? Сверхчувствительные? Да вы, сударь, эстет! – усмехается она.

Мне понравилось чувствовать её без преград, но она права – я не имею права рисковать ею ради собственного удовольствия.

Я начинаю целовать её ещё на лестнице. Нетерпеливо подхватываю на руки, пока она вздыхает мне в шею, преодолеваю последние ступеньки и открываю дверь.

Сразу заношу её в спальню. Стягиваю с её ног сырую обувь и носки, растираю ступни ладонями, постепенно поднимаясь выше. Снимаю трусики и ныряю под юбку.

Первый раунд остаётся за ней. Невозможно удержаться. Невозможно отказаться от оральных ласк, когда она так откликается на каждое движение моего языка. Её вкус пьянит меня сильнее виски. Её крик удовольствия звучит лучше самой популярной музыки.

Арина сама вскрывает зубами пакетик и раскатывает презерватив, а потом устраивается сверху. Я сижу на кровати, она сидит на мне. Медленно скользит. Чувственно целует. Её соски трутся об мою грудь. Мои руки поддерживают её спину. Её чувствительный клитор трётся об меня, пока член воздействует изнутри на все нужные трепетные точки, приближая её к агонии.

Она откидывает голову назад. Короткие светлые волосы касаются кончиков моих пальцев. Девушка замирает. Я пропускаю пальцы через её волосы и оттягиваю их вниз, открывая для себя больший доступ к её шее. Ласкаю языком голубые венки на тонкой и нежной, почти прозрачной коже, и она взрывается в моих руках.

Мне не нужны дополнительные фрикции. Нескольких сильных сокращений её податливых стенок вокруг моей плоти оказывается достаточно, чтобы я отправился следом за ней.

Закатное солнце отражается ото всех стеклянных поверхностей. Я останавливаюсь посреди перрона и нерешительно поворачиваюсь к Игорю.