Марина Кистяева - Сын своего отца

– Значит, Ставрис, – негромко проговорил он, по-прежнему смотря в окно.

Патруль приступил к вечернему обходу.

Коваль ни к кому не обращался. Картинка медленно, но верно складывалась у него в голове.

Они были мальцами, дед – Иван Гаврилович Коваль, в честь которого его, кстати, и назвали, – частенько брал их с собой. На эту базу в том числе. Дедушка у них был интересным товарищем. И прожил яркую, неординарную жизнь, такую же желал и своим внукам.

Имелись у него и скелеты в шкафу.

Нет. Не так.

Скелеты в шкафах.

А ещё старший Иван Коваль припас несколько ящиков Пандоры.

Так, на всякий случай.

Чтобы, как он говорил, не баловали некоторые.

Внуки мелкие были, года по три, когда он их начал с собой таскать. Мальчишки больше резвились и почти не прислушивались к тем разговорам, что велись при них. Да и зачем? У них свои заботы.

Потом, постепенно Дмитрич отсеялся. Дед больше внимания начал уделять старшему внуку. И когда встречался с нужными людьми, в комнате или на прогулке часто присутствовал Иван-младший.

Естественно, он не помнил всего. Но у мальчика были отличные учителя, и в первую очередь те озадачивались, чтобы у их воспитанников была отличная память. Её тренировали и развивали. Частенько отец сам занимался с сыновьями по программе, разработанной именно для них. Руслан Анатольевич ставил цель, чтобы его дети максимально развили природные данные. Чтобы им хватало одного взгляда, и они могли запоминать сложные комбинации, пароли, чертежи. Ваня и Дима сжимали недовольно губы, скрипели зубами, но учили.

Потому что раз отец сказал «надо» – значит «надо».

Так же с именами.

Потом Ваня сам включился в игру. Запоминал всё, что видит. Слышит. Повторял нужное, вычеркивал лишнее.

Когда дед ему сказал, чтобы Иван был повнимательнее, Ваня смекнул, что не так просто дед его с собой таскает.

По итогу выводы мальчика оказались верными.

Профессора Ставриса он помнил. Дед их представил, сделав небольшой акцент важности при знакомстве. Полутона Ваня тоже рано научился распознавать.

– Мой ученик, – тогда Коваль-старший так представил профессора.

Ваня не понял, почему ученик. И лишь позже узнал, что их дед тоже занимался научной деятельностью.

На этом воспоминания про Ставриса, возможно, и закончились бы.

Если бы не несколько «но».

Отец не скрывал, откуда пошло благосостояние семьи. До встречи с мамой Руслан Коваль воевал в Саравии, там и наткнулся – хотя «наткнулся» – не то определение, которое можно применять в отношении генерала Руслана Коваля, просчитывающего всё наперед – на скопище исторических вовремя кем-то «подрезанных» памятников архитектуры, а так же на другие ценности. Саравия стала нарицательной в их семье.

Дед после встречи с профессором Ставрисом несколько раз как бы случайно ронял фразу:

– Будет у тебя своя Саравия.

Эта фраза намертво впечаталась в мозг Ивана.

Он нет-нет да пытался разобраться.

Даже сегодня думал об этом… И не сегодня тоже.

Последнее время всё чаще и чаще.

Более того.

Его тянуло сюда, на эту базу. Видимо, не зря… Всё та же пресловутая интуиция? Ни один мускул не дрогнул на лице Коваля. Лишь полная сосредоточенность.

То, что дыхание сперло в груди – ерунда. Разберется.

А ещё запах свежей травы…

Иван оттолкнулся от подоконника и развернулся. Иногда полезно побыть на расстоянии. По крайней мере, с Веснушкой – точно.

Парадоксально всё получается. Даже очень.

Если бы он причислял себя к фаталистам, то решил бы, что это Судьба показала ему оскал. Но Иван не верил ни в какую Судьбу. Человек сам кует своё счастье. Своё состояние. Себя.

Даже Веснушка пришла сюда с определенной целью.

И чувствовала себя преступницей, потому что у неё не было официального доступа на базу. Теперь он догнал смысл её фразы.

Девочка… Что же они натворили-то, а?

Червяк раскаяния, который очень редко контактировал с ним, заворочался всё сильнее.

Кому-кому, а Веснушке Иван не хотел причинить вреда.

А причинил.

Обидел он девочку. Незаслуженно.

Сидит, маленькая, ножки подобрала. Потерянная. Что-то отвечает ему, в глаза не смотрит.

Пьет.

Ивана закорежило ещё сильнее.

Что же ты молчала… Или он, настолько опьяненный её запахом, своей похотью, не смог услышать?

Иван осадил себя. Он может часами заниматься самобичеванием. Что сделано, то сделано. Надо думать, как исправить, загладить неприятные ощущения.

Потому что у него на Веснушку были далеко идущие планы.