Александр Дан - INSOMVITA. Психологический триллер с элементами детектива

К отсутствию ответа на вопрос «где?» он уже давно привык. Сотни раз он пытался смоделировать ситуацию, ГДЕ ИМЕННО всё началось, но только назревал ответ и ситуация прояснялась, всё так же быстро удалялось и становилось ещё более непонятным и запутанным. Он будто по ступенькам еле уловимой лестницы подходил к желаемому ответу, но эта лестница вдруг становилась бесконечной, переходящей в другую, направленную в обратном направлении. Каждая последующая ступенька только всё запутывала, нить терялась, и всё начиналось сначала.

Всё это напоминало картину парадоксального мира Ма́урица Корне́лиса Э́шера 4 4 Ма́уриц Корне́лис Э́шер (нидерл. Maurits Cornelis Escher (17 июня 1898, Леуварден, Нидерланды – 27 марта 1972, Ларен, Нидерланды) – нидерландский художник—график. Известен, прежде всего, своими концептуальными литографиями, гравюрами на дереве и металле, в которых он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трёхмерных объектов. , висевшую в холле на первом этаже редакции газеты Les Mondes в тринадцатом округе Парижа на бульваре Огюста Бланки. Вместо людей-манекенов на картине, куда его закинули воспоминания, он видел себя, так глупо бродящего то вверх, то вниз по безумной лестнице без перил в мире, в котором, как и в его жизни, вряд ли применялись законы реальности. Вроде ответ был очевиден, но стоило посмотреть на ситуацию с другой стороны, повернуть картину на девяносто градусов, и всё опять становилось неясным, а ответ на вопрос – ещё более далёким от истины.

Нет, он не страдал амнезией или потерей памяти. Напротив, ему очень нравилось упражняться в своих воспоминаниях. Иногда маленькая картинка, всплывшая в сознании из далекого детства, вследствие таких упражнений обрастала сюжетом, лицами, диалогами, даже ощущениями, которые он пережил когда-то, и благодаря этому он мог восстановить в памяти всё до мельчайших деталей.

Здесь было нечто иное. В его жизни законы реальности смешались, и для того, чтобы оставаться самим собой и не сойти с ума, ему приходилось цепко держаться за все воспоминания, чётко разделять свою жизнь и контролировать себя и происходящие с ним события. Со временем ему это легко удавалось, но жить в разделении было очень непросто.

Внизу, под обрывом, борясь с преградами из больших камней, шумно текла Вича. С этой небольшой, но бурной речкой, именно с этим местом связано очень много воспоминаний из его детства. Лет тридцать назад здесь, в компании таких же, как он, сорванцов, проходили его детские годы.

***

– Робе́р, домой, – эхом в ушах и тёплой волной в сердце отозвался в памяти строгий голос матери, которая стояла на том месте, где сейчас стоит такси, и звала сына. – Ну сколько можно тебя звать?! Марш домой!

Мама, невысокая женщина с длинными и чёрными, как смоль, волосами, в розовом платье и белых босоножках стояла наверху у дороги, придерживая красный велосипед, и ждала, когда сын соберёт свои вещи и подойдёт к ней. Ветер развевал её чёрные локоны, а она безуспешно пыталась одной рукой прикрывать глаза от солнца и одновременно укрощать развевающиеся от порыва ветра пряди волос.

Робе́р… Именно с ударением на последний слог его имени на французский манер. Так звала его только мать, а для всех остальных он был просто Роби или Боба, что Роберту очень не нравилось.

Роберт неохотно, но быстро собирался, поднимался к матери, и они вместе возвращались домой, с разных сторон держась за велосипед.

Эта речка была почти единственным летним развлечением для местной детворы, где можно было совмещать полезное с приятным: и рыбалка, и купание в её бурных водах. Летом большие плоские камни по обоим берегам Вичи превращались в разноцветную акварель из десятков больших и маленьких шерстяных ковров, которые в это время стирали местные жители из ближайшей деревни, оставляя их до вечера просушиваться под яркими лучами полуденного солнца.

Речка была небольшая. В некоторых местах её можно было перебежать и по камням, но проделывать такие перебежки надо было очень осторожно, поскольку некоторые камни были очень скользкими. Где было пошире, речка устраивала глубокие водовороты. Они находились в основном за одинокими камнями-валунами. И если камень большой, то водоворот мог быть очень глубоким.

Местами торчали белые толстые сухие ветки-коряги, которые, зацепившись за камни, намертво держались за них, врастая в коричневатый ил, возвышаясь над водой белыми бивнями мамонта. Со временем они обрастали другими ветками, которые плыли по бурному течению вниз с горных перевалов.