Турана М. - Любовь твоя стала ядом

«У нее нет папы, моя бабушка сказала, что мама Дианы нагуляла ее…»

Учительница побледнела. Она быстро перевела тему. Тогда я впервые поняла, что я не такая, как другие дети. У всех есть папа, а у меня его нет. В тот день я пришла из школы, растерянная и взволнованная и впервые спросила о нем у матери:

– Мама, а кто мой папа, почему он не живет с нами? – мой голос задрожал от волнения.

Мама сидела на стуле около окна и штопала носки деда, от неожиданности она уколола палец иголкой. Посмотрев на меня, слезы выступили в уголках ее глаз, но ни одна капля не скатилась из них. Отложив в сторону свое занятие, она подсела ко мне на кровать, взяла за руку, задумавшись, ответила:

– Твой отец, он….. претворялся… вскружил мне голову, я влюбилась в него без памяти, но он обманывал меня, оказалось, что он женат. Диана, у него другая семья, ты не нужна ему»

Сказав это, она ушла из комнаты. Оставив меня в полном замешательстве. Больше никогда я не спрашивала у нее о нем. В потоке вереницы мыслей, я не заметила, как рассвело. Поднявшись на ноги, стала будить бабушку, она тихо заворчала и я принялась за деда. Но он не реагировал на мои просьбы проснуться, и тогда я стала легонько трясти его по плечу, но все ещё безрезультатно! Он лежал на боку, я затрясла сильнее, до тех пор, пока его тело не перевернулось на спину, и я не увидела его лица, оно было синим, а глаза безжизненными.

Впервые я столкнулась со смертью лицом к лицу. Мой крик был такой громкий и пронзительный, что птицы на деревьях взлетели вверх. Я побежала, неслась со всех ног до села. Стучалась во все двери и кричала, просила, чтобы люди помогли моему деду, чтобы они его разбудили. Я не хотела, не хотела, чтобы он умирал. Но рассвет для моего деда так и не наступил. Жители села помогли нам, взяв на себя все расходы и организацию похорон. Я видела, как его кладут в землю, засыпая песком, мне было страшно. Я думала, о том, где могила моей матери? Что они сделали с ее телом? Где она похоронена? Это сводило меня с ума. Потом бабушку определили в дом престарелых в городе, к которому относилось наше село. Когда мы прощались, я плакала, просила, позволить мне остаться с бабушкой. Не забирать ее у меня. Она была единственная, кто у меня остался, я не хотела расставаться с ней. Но меня отправили в приют в столицу. Я ехала в микроавтобусе с социальными работниками, смотрела на длинную дорогу, на деревья, поля и горы, на города, которые мы проезжали, и думала, куда уносит меня жизнь? Что со мной будет? Почему это происходит? Ответов не было. В моей жизни никогда не было ответов. Я не знала кто я, не знала историю своего рождения и историю своей семьи. Чувствовала себя песчинкой, которую захватил ветер и кружа мчит по свету.

Прошло более месяца, но мне казалось, что время остановило свой ход. Все вокруг не имела смысла, казалось серым и блеклым. Приют, в который меня определили, предназначался для девочек подростков. Мне предстояло прожить тут до совершеннолетия. Но я никак не могла привыкнуть к этому месту, и не знала смогу ли это сделать. Всю жизнь я прожила в деревне. Наш дом находился в лесном массиве, я привыкла к свежему воздуху и пространству. А это место казалось мне тюрьмой, оно находилось в одном из отдаленных районов города, двухэтажное здания, вокруг которого воздвигнуты решетки, ограждающие нас от остального мира. Нам запрещалось покидать его без разрешения директора приюта. Моя свобода была ограничена. Эти стены давали на меня, сводили с ума. Я так задумалась, что не услышала как двери в комнату открылись и включился свет. Я не стала оборачиваться, зная, что это моя соседка по комнате.

– Снова сидишь в полном одиночестве и в темноте, – отчеканила она, как только зашла, – лучше пошла бы телек смотреть с нами, сколько можно страдать, пора бы тебе уже привыкнуть.

Я повернулась к ней, но ничего не ответила. Подошла к своей кровати и, расправив ее села на краешек. Взяла расческу с тумбочки, чтобы расчесать волосы, а когда поднесла ее к голове, застыла. Мои волосы. Я всегда привыкла расчесывать их перед сном и заплетать в косичку, чтобы не запутались, они были длинные и если оставались незаплетёнными, то распутать их на следующий день было очень сложно. Но волос у меня больше не было, точнее они были очень короткие, как у мальчишек. В первый же день моего пребывания тут, мне их отстригли.

«Чем короче, тем лучше, и никакие вши водиться не будут» – довольным голосом сказала воспитательница, орудуя ножницами. Тогда я никак не отреагировала на принудительную стрижку волос. Смотрела, как длинные пряди разбросаны на полу и ничего не чувствовала. В конце – концов, это было не самое страшное, что со мной произошло за последнее время. Но сейчас на меня накатило осознание того, что я ни разу не посмотрела на себя в зеркало, как я выгляжу без волос? Я не была красавицей, слишком худая, высокая и плоская для своего возраста. Во мне ничего примечательного не было. Ни красивых глаз с каким-нибудь необычным цветом, ни пухлых губ, а нос, он казался мне просто огромным. Единственное, что меня красило – это я считала длинные темно-каштановые волосы, которые доходили до поясницы. И очень гордилась ими.