Виктория Падалица - Сокрушая Иллюзии

Не так я представляла себе эту борьбу, конечно. Роль наложницы мне не к лицу вообще. Это не моя сказка. Я далека от этого мира и не создана для того, чтобы ублажать мужчину. Да и к тому же, нелюбимого.

К чему пресловутое гендерное неравенство выделять столь контрастно? "Иллюзия", то есть господин, мать его, Амирхан, господский статус имеет, ему всё должны, а я где-то там на уровне плинтуса ползать обязана…

Почему всё так? Меня абсолютно не устраивает роль прислужницы и игрушки для восточного психопата. Не тот у меня менталитет, чтобы угождать всем его прихотям с искренней улыбкой.

Но волей судьбы, я всё же попала в этот чертов гарем, где балом правит сатана. Точно же, сатана этот Амирхан. Или как у них на Востоке, шайтан. Зверем Амирхана не назвать, так как звери не способны так издеваться друг над другом. Они не руководствуются желанием уничтожить психику другой особи, у них есть чувства. Такие, как жалость, к примеру. Значит, в Амирхане есть что-то демоническое, несмотря на его вероисповедание. Продал он свою душу в обмен на что-то, ибо у него её просто нет. А возможно, что и не было, но мне неважно знать о его личном. Кроме ненависти, я ничего к нему не испытывала. И интерес к нему, как к таинственной фигуре, напрочь пропал с тех пор, как Амирхан прилюдно унизил меня.

Невозможно с улыбкой глядеть на чьи-то страдания. Это не свойственно человеку без психических расстройств. Но мне абсолютно неважно, что за запись у него в жёлтой карточке.

Важно другое.

Как себя перепрограммировать и стать безвольной куклой, которую можно передавать из рук в руки? Которая за счастье примет абьюз по отношению к себе, которая возрадуется, если её будут втаптывать в грязь?

Я, конечно, та ещё терпила, как предполагала, но… К психологическому насилию я не выработала иммунитета. И морально это переносить очень тяжело. Гораздо тяжелее, нежели то, на что был щедр Андрей.

Лучше бы я убила Андрея и села в тюрьму. Но если бы я сделала так, тогда бы мою дочь определили в детский приют.

Нет, это не лучший вариант. И поскольку других вариантов нет, это значит, что я поступила верно. Моя судьба – пройти через это и получить опыт.

Как известно, что не убивает – делает нас сильнее.

Я осознавала, что Марьяне в этом доме разврата даже на три месяца – не место. Но лучше пусть она будет тут, под моим присмотром, чем с ее папашей-педофилом и бабулей-ведьмой.

Но я ведь рабыня, девятая рабыня по счету, уже отдала себя во владение, пользование и распоряжение. Теперь я не имею власти над собой, не имею воли, а буду жить так, как позволит Амирхан, и буду исполнять любые, даже самые ухищренные его желания.

Но то прежнее, о чем я думала, уже не успокаивало: Амирхан обещал, что не станет применять ко мне физическую силу. Ибо мне сполна хватило от мужа всё это стерпеть, и он знает мою печальную историю. Он будет со мной нежен и ласков, а в обмен на это в любое время, по первому его требованию, я должна буду распахнуть ноги и дать ему себя, предоставив ему простор для действий. Иначе говоря, я чистый холст, на котором он будет ваять свои извращённые фантазии.

Я уже не я. Я стала пустым местом. Жалким ничтожеством. И это только начало игры. Если он захочет плевать мне в рот, я покладисто открою его. Либо сделает что-то ещё, похуже, и я буду обязана стерпеть. Это невыносимо для меня осознавать.

Тем более, он знает то, чего я боюсь и делать не стану, и обязательно это пожелает, чтобы сломить меня. Он ведь говорил, что хочет выжать из меня душу и все слёзы.

Чувствую, что так оно и будет.

После того, как слуги меня оттерли от грязи и обмазали ароматическими маслами, по всей видимости, то была смесь пачули и иланг-иланг – природные афродизиаки, мне позволили надеть халат и завели в другую комнату, напротив спальни.

Там имелся невероятных размеров гардероб с кучей одежды, и дамский столик, иначе называемый трельяжем, да с таким множеством косметики и средств для укладки волос, что разбегались глаза.

Ко мне в постоянные слуги и стилисты был приставлен персональный, как ни странно, мужчина. Мелкого роста, рыжий, и весь в конопушках.

Его лицо, худое с острыми скулами, наряду с мелкими поросячьими глазками, выдавало ту черту, что обладатель сей внешности – крайне хитрый тип, продуманный, подлый и не менее гадкий.

А ещё он точно стукач. Я таких за версту чуять научилась с тех пор, как муж стал водить в дом собутыльников, способных его обчистить. Было такое, и не раз.