Ричард Брук - Созвездие разбитых сердец

Нет, не может быть, чтобы месть этого козла-Козлевского удалась настолько, чтобы ей был заказан выход на любую московскую сцену! Кто он такой, в конце-концов? Не Захаров, не Виктюк, не Табаков, а так, заштатный режиссёришка в экспериментальном театре, руководитель молодежной музыкально-танцевальной труппы, как он сам любил им выговаривать – «почти любительского уровня»! И почему она вдруг поверила, что он всемогущий бог? Да, орал, что перекроет ей кислород, что сделает все, чтобы ее не приняли ни в один приличный театр… но приняли же! Пусть не в труппу – об этом и речи не было – но приняли, и какая разница, кем быть, главное, что это все-таки театр, а не галантерейный магазин…

Взглянув в зеркало и придав лицу решительное выражение, Мария твердо пообещала вслух:

– Я вернусь на сцену! Чего бы мне это ни стоило! Обязательно вернусь! – и в этом боевом настрое, нацепила шарф, короткое пальто, подхватила сумку и выскочила за дверь. Опаздывать на работу в самый первый день точно не входило в ее планы.

По счастью, Илона появилась в театре даже немного позже самой Марии, так что новой официантке пришлось несколько минут топтаться у запертых дверей кафе, изучая листик меню, небрежно вправленный в прозрачную рамку.

– Ой, ты уже здесь? Молодец, Эдик жутко не любит опозданий, учти… – Илона приветливо улыбнулась Марии и завозилась, доставая ключи из недр дамской сумочки, гордо сверкающей какой-то фирменной пряжкой. – Нам открываться через пятнадцать минут, а мне тебе еще столько всего показать нужно…

Пропустив Марию вперед, напарница прикрыла двери изнутри на задвижку и провела ее в подсобное помещение рядом с кухней. Там стояли шкафчики для одежды, две двери вели в душевую и туалет. Открыв один из шкафчиков, Илона вытащила вешалки с униформой и, быстро произведя какие-то расчеты, протянула одну из них Марии:

– Так… у тебя размер ведь не больше элечки… даже эмочка, скорее… должна вот эта блузка подойти… и вот юбку тоже примерь… Ой, давай дам другую, тут шов подшить нужно… Туфли ты зря взяла на низком каблуке, Эдик не одобрит… он любит высокий, и ему плевать, что у нас вся работа на ногах…

Мария споро переодевалась, молча внимая речам наставницы и мотая себе на ус. Накрахмаленная блузка пришлась по размеру, юбка тоже села как влитая, а насчет туфель она решительно заявила, что будет носить такие, какие ей удобны, даже если придется каждый день выслушивать от «главного по тарелочкам» нуууудные эстооонские замечаааания.

– Я все-таки в официантки нанялась, а не стриптиз на барной стойке показывать.

Илона хихикнула и одобрительно кивнула:

– Хвалю за смелость, с этим занудой только так и надо, быть посмелее, отстаивать себя, а то он слишком много себе тут воображает! Ну, теперь косищи прибери, чтобы не свисали до тарелок, и пойдем, покажу тебе, что тут и как…

В зале их встретил Эдуард Витольдович. Удовлетворенно оглядел ладную фигурку новой официантки, самолично поправил ей галстучек, съехавший немного на сторону, и предупредил:

– Носииите аккурааатно, за пооорчу тоооже буудет штрааафф.

Мария вытянулась в струнку и, прищелкнув каблуками, козырнула новому «боссу»:

– Бууудет испооолнено, шеееф!

Вишняускас захлопал коровьими глазами и только руками взмахнул, не зная, что ответить на этакое нахальство…

– Эй, кончай выпендриваться! – Илона строго пресекла игривый порыв Марии и, поманив за собой, начала показывать, где что лежит из кухонной утвари, откуда брать меню и подносы, куда уносить грязную посуду, где раздача готовых блюд и все такое прочее.

– Чаевые в конце рабочей смены сдаешь мне, мы их потом делим с кухней, все по-честному.

– А что, тут еще и чаевые официанткам дают? – удивилась Мария. – Здесь же вроде как все свои…

– Ну и что? Мы же для них работаем, чем свои от не-своих отличаются? Сами за собой и чашку из-под кофе никогда не уберут, так что пусть платят, чай, не обеднеют! – Илона непритворно возмутилась самой мысли новенькой о том, что посетители кафе могут так жульничать:

– Хотя, конечно, не все дают и не всегда, ты права… есть жлобы. Но в день премьеры, к примеру, бывают очень даже щедрые… А однажды мы тут банкет обслуживали, актерский междусобойчик, так нам с Фанькой виновник торжества, Павлушка Бердянский, по тыще рублей в блузки засунул. Правда, пьяный был в лоскуты и приставал к Фаине со всякими глупостями… Я-то его сразу отшила, и ты -смотри! – тоже держись с ним построже, а то вечно руки распускать норовит, бабник чёртов…