Аврора Рэй - Сладкое пробуждение

– Мам, если я напишу еще одно сочинение по литературе, я буквально умру.

Зои покачала головой и посмотрела на него со смесью раздражения и жалости.

– Твоя небрежность в подборе слов буквально заставляет меня с тобой не согласиться.

Кэл с горящим взглядом повернулся к ней.

– Я… как это? Гиперболизировал.

– Хороший ответ. Я снимаю свои обвинения.

Это была их обычная перепалка, саркастическая и немного заумная, но она все равно вызвала у Аманды улыбку. Кэл и Зои дружили еще со времен подготовительной школы. Потом, когда у них начался период полового созревания, Зои осознала себя трансгендером, и Аманда беспокоилась, что комбинация гормонов и подростковых заморочек может их разлучить. Но Кэл ни разу не поколебался и оставался настолько преданным, что Аманда стала волноваться, уж не влюбился ли он в Зои. Со временем стало ясно, что она и в этом ошиблась: Зои и Кэл были не разлей вода, им даже девочки нравились одинаковые. Всякий раз Аманда этому поражалась, а этим двоим было хоть бы хны.

– А можно Зои останется на ужин?

– Да, но это не значит, что вы можете до самого ужина играть в видеоигры.

Кэл вздохнул, но согласился.

– Окей.

Зои, любившая литературу, так же сильно, как Кэл – физику, просияла.

– Я приготовила учебные карточки!

Кэл заворчал, Аманда хихикнула.

– Я быстренько приму душ, а потом приготовлю цыпленка на гриле. Пойдет?

– Не требуется ли вам помощь? – в своей неподражаемой манере осведомилась Зои.

– Я сама справлюсь. А вы потом вымоете посуду.

Еще порция добродушного ворчания от Кэла.

– Спасибо, мама.

Она жестом показала на телевизор.

– Давайте, доигрывайте этот ваш эпизод, битву или что оно там. Только не потратьте на это целый час.

Они кивнули, и Аманда ушла, оставив их спасать мир. А может, они разносили его в клочья? Она никогда не могла отличить одно от другого.

Она поднялась наверх, потом – в свою комнату. Стянула с себя рабочую одежду и отправилась в душ, чтобы смыть сахарную пудру, которая, казалось, забилась в каждую пору на ее теле: так всегда бывало, когда она весь день готовила глазурь и раскатывала мастику. Мысли о сахарной пудре напомнили ей о Куинн. Хорошо, что Эйрин не заскочила с проверкой, а то не видать бы ей покоя до конца своих дней. Потому что, хоть Аманда и уверяла, что ни на что не рассчитывает, но Куинн выглядела сногсшибательно. И мазок сахарной пудры на носу только усиливал этот эффект, добавляя налет восхитительной доступности к ее неимоверной притягательности.

Не простой притягательности. В серых брюках и белой, почти мужской рубашке на пуговицах Куинн выглядела ослепительно по-деловому. Ее волосы цвета соли с перцем были подстрижены коротко, но на макушке были достаточно длинными, чтобы ей захотелось пропустить их через пальцы. Ой, не ей, конечно. При чем здесь она.

Самой Куинн. Или кому-то, с кем Куинн встречается.

Попытки выбросить эту мысль из головы оказались хуже, чем сама мысль. Душ тоже не помогал. Аманда помотала головой и с удвоенной энергией принялась тереть руки мочалкой. Смехотворно! А она не любила выглядеть смехотворно.

Она выключила воду, вытерлась, накинула халат, прошлепала босыми ногами к шкафу. Какое ей дело до Куинн и ее привлекательности? Она – взрослый человек, у нее дети уже почти выросли, а Куинн – это просто коллега. Или наемный работник. Или что-то в этом роде. Каким словом ни назови, оно подразумевает профессиональные отношения, а это значит, что Куинн абсолютно недосягаема.

Аманда оделась и заколола волосы. Сработаются они или нет, не имело значения. Она ни с кем не встречается, поэтому недосягаемость (или доступность) Куинн ничего не значит. Но может же она оценить привлекательную женщину? И на том делу конец. Может быть. Наверное.

После встречи в кондитерской Куинн остаток дня проработала в офисе, разрабатывая план расширения библиотеки в Трумансбурге и изо всех сил стараясь не думать об Аманде. Или о том, как она опозорилась в первые же секунды знакомства. Черт, она ведь в своей жизни съела достаточно пончиков, чтобы понимать, как с ними обращаться. Надо же было так опростоволоситься!

Аманда держалась очень любезно – впрочем, Куинн ничего другого и не ожидала. Но было в ней что-то еще, какая-то энергия, для которой Куинн никак не могла подобрать названия. Легкость. Или, если быть более точной, рядом с Амандой было легко.

Это много значило для Куинн, сполна хлебнувшей неудачных знакомств. За последний год она побывала, наверное, свиданиях на двадцати, и большинство из них так и не получили никакого продолжения. Ее сестры, коллеги и даже приятели, с которыми она занималась хайкингом, не оставляли попыток устроить ее личную жизнь. И они проявляли столько заботы и участия, что у Куинн не хватало духу послать их подальше.