Лана Мейер - Вендетта

Я и баскетбольный мяч были неразлучными друзьями, с тех пор как мама сводила меня на игру Knicks против Chicago Bulls. Матч захватил меня с первых минут, и я до сих пор помню то состояние, в котором пребывал после игры.

Полеты баскетболистов завораживали меня; различные броски, за которые почему-то давали разное количество очков, и даже яркая красивая форма игроков не оставили меня равнодушным. С тех пор как мне исполнилось пять лет, я всегда мечтал только о том, чтобы однажды выйти на поле в форме Knicks и порвать противника в пух и прах.

И чтобы весь зал скандировал мое имя…

Но эти мечты рассыпались, как карточный домик. После полугодовой комы баскетбол стал для меня запретной территорией.

Многочисленные удары битой по костям и органам – врачам пришлось собирать меня по кусочкам. Колени раздробили битой – удары по этим местам я даже не помню. Я вообще довольно смутно помню тот день, и неудивительно: врачи говорят, что так мое сознание пытается защищаться от вредного воздействия этих воспоминаний.

Помню только побелевшее лицо матери, которая склонилась надо мной, когда я проснулся. Мое «сонное» состояние длилось полгода, а она успела постареть на все десять лет.

От былых мышц, что украшали мое тело в восемнадцать, в девятнадцать не осталось и следа. Я иссох, с трудом произносил самые простые слова, а о том, чтобы встать с постели и пойти погонять мяч, не было и речи. Даже шаг давался с трудом.

На восстановительный период ушло полтора года. Целых полтора года, которые я должен был провести в колледже, деля комнату с лучшим другом.

Играть за команду колледжа, постепенно заявляя о себе на крупных матчах.

Для кого-то баскетбольный мяч был резинкой, сделанной в форме глобуса, но для меня этот шар был всем миром, который я мог с легкостью вертеть на указательном пальце правой руки.

Но еще паршивее, чем снаружи, я выглядел внутри. Человек без мечты – это лишь тень, проекция сознания, бесцельно блуждающего по миру.

Сердце мое превратилось в камень, а дни протекали в гонках за попыткой урвать хоть какие-то эмоции. Благо отец подсуетился и передал мне все дела, которыми я теперь занимался.

Телефонный звонок рассеивает мои воспоминания, и, заметив на экране имя своей невесты, я беру трубку.

– Да, – сухо отвечаю я, ожидая от Тесс очередную истерику.

Наши отношения с Тесс трудно назвать близкими. У нее есть любовники, у меня – шлюхи. Мы знакомы со школы, и за это время она так мне приелась, что последние два года я даже ее не трахаю.

Совсем.

Тесс мое прикрытие, отвлекающая мишура, которой посыпали мой образ нью-йоркские газеты. Наша семья – верхушка городской аристократии. На бумаге. На деле же – кровожадные бизнесмены, добивающиеся процветания своего бизнеса любой ценой.

В самом буквальном смысле этого слова.

– Милый, мне ждать тебя сегодня? – Тесс звонит мне лишь тогда, когда ей что-то от меня нужно. Обычно же мы видимся редко и общаемся только по телефону: так называемая «газетная невеста» нужна мне только для мероприятий и выхода в свет.

– Я просил тебя не называть меня так, – грубо отвечаю я, раздражительно сжимая в руках трубку. – Что надо, говори сразу. Никому не нужны твои прелюдии – они меня не возбуждают.

– Ну почему сразу что-то нужно… Я просто соскучилась по тебе. Лежу здесь одна… В ванной… И абсолютно голенькая…

Отодвигаю телефон от уха, не желая представлять себе эту картину.

Тесс я трахал еще в школе, она была подругой моей официальной девушки Джессики. Тогда это было интересно и в новинку, но не более. Сейчас же она стояла у меня поперек горла.

Обычно я предпочитаю делать это втроем и с девушками, которых не знаю, – частенько это шлюшки из клуба или просто посетительницы, которые подвернулись мне под руку. Нередко они даже не догадывались, что я – владелец клуба, особенно в вечер, когда мы все носили маски.

– К делу, – отрывисто прошу я, возвращаясь к разговору. – Сколько тебе нужно?

Тесс тяжело вздыхает, сдавшись.

– Сто тысяч долларов. Скоро неделя моды, и я должна выглядеть лучше всех. Это на платье и туфельки от Valentino… – Тесс из обеспеченной семьи, однако такие расценки даже для них дьявольские.

Но не для меня. Строительная империя отца процветала – пусть благодаря отвратительным незаконным действиям и полной ликвидации конкурентов, но все же процветала. Поэтому этой курице я отстегивал деньги только так – лишь бы молчала о том, что наша с ней помолвка фиктивная. Или она действительно еще на что-то рассчитывает?