Владислав Демарин - Любовь к трём преступлениям. Основано на реальных событиях

Тут надо сказать, что к заказанному блюду принесли ещё и кулинарные тосты: хлеб, поджаренный с кусочком сала. Мне они показались жирноватыми.

– Мы любим натирать тосты чесноком, – заметил я собеседнице.

И она тут же смешно скривилась:

– Фу-у-у, запах! Горько! Нет, такой варварский обычай не для британского обоняния. Представляю, как я пришла бы в гости к супругам Голдноуз, источая ароматы гарлинга! Меня сразу перестали бы приглашать в приличное общество.

Так, болтая о том, о сём, попивая недорогие шотландские виски, мы просидели довольно долго. Согрелись и даже чуточку разомлели.

– Ну, вы готовы продолжить экскурсию? – внезапно поставила она вопрос ребром.

Я чуть опешил от неожиданности – так ведь было хорошо и уютно. А теперь, получается, снова надо идти сквозь туман и усиливающийся к ночи морозец.

– Это ещё одно место Шерлока Холмса, – поддавливала она, подогревая мой интерес. – И тоже не очень далеко, около верфи святого Павла, возле Лондонского моста. Вы не против этим вечером поиграть в декаданс?

Я не понял её вопроса, но храбро ответил:

– Что ж? Вы – мой гид. Ведите!

Расплатившись, мы вновь вышли в серо-молочную пелену британской столицы.

Скоч приятно согревал изнутри, тёплая рука молодой женщины смело вела меня вдоль незнакомых улиц. Время от времени из тумана выскакивали тёмные фигуры прохожих. Почему-то все они были одиноки и молчаливы.

– Ага, вот и пришли, – понизив голос, произнесла моя спутница. Она толкнула небольшую дверку, мимо которой можно было пройти, не заметив, шагнула во мрак, потянув за собой и меня.

В нос ударило запахом опия и сырости.

«Опиумная курильня», – понял я. Помню её описание в одном из рассказов. И ещё подумал: «Ну и отчаянная дамочка встретилась мне сегодня на том мосту».

Я не стал противиться ей и судьбе, спустился следом по тихим деревянным ступенькам, затянутым ковром. Прошли за подошедшим китайчонком вдоль длинного коридора, направо и налево от которого сквозь облака дыма виднелись грубые нары. Там и тут вспыхивали красные огонёчки.

Жестковатости всей картине добавляло гнетущее безмолвие. После звона и гомона недавнего кабака, здесь стояла едва ли не мертвецкая тишина. Только: пых! Пых!

Широкие, застеленные видавшими виды персидскими коврами полати – вот наше новое пристанище.

– Не боитесь? – шепнула мне Мэри на ухо.

– Непривычно, конечно, – увильнул я от ответа.

– Не бойся, барин, если чего, мы за своих постоим, – раздался с какой-то соседней лежанки густой сдавленный баритон. – Русские моряки своих не бросают. И дамочку твою в обиду не дадим.

Русская речь и неожиданная поддержка явно взбодрили меня. Не зря говорят: на чужой сторонушке рад своей воронушке.

– Как ты узнал, что я русский? – спросил я в полумрак.

– Э-э-э, барин, походи-ка с наше по морям, по притонам и портам…

– Кто это? Что он сказал? – зашептала удивлённо Мэри.

– Русский моряк, сказал, что их здесь много и они не дадут нас в обиду…, если кто-то пристанет со злым умыслом….

Тут китайчонок Ли принёс нам две длинные дымящиеся трубки. Мы прервались для первых робких затяжек. Я был чуть удивлён тем, что запах дыма пробудил во мне воспоминания детства, когда мы, спрятавшись в каком-то укромном месте, «курили» обычные соломинки, жухлую траву.

– Но вы ведь не капитан и не боцман, – продолжала настойчиво шептать моя спутница, – почему они за вас заступаются?

– У русских так принято: своих не бросаем. Мы умираем весело….

– Странные вы – русские…. Даже ваш балет мистичен и трагичен… созвучен смерти, я напишу об этом…. Но вы мне так и не сказали: кто же вы? Что делаете в Лондоне?

Вместе с её шёпотом опиумный дым пощекотал мне ухо.

– Я сотрудник полиции, детектив, сыщик. Приехал в Лондон исследовать дедуктивный метод, описанный в рассказах о Шерлоке Холмсе.

– Неправда. Вы говорили, что служите по дипломатической линии…

– Я вам этого не говорил…..

Наши затяжки стали глубже.

– Хорошо, не говорили…. Но я… прочитала об этом… в предыдущей главе.

– Я немного работал в посольстве, нашёл «крота».

– Моль? Ты нашёл там белую mole….?

– По-нашему – крот, а по-вашему моль. Крот чёрный. А моль – не крот. Или – крот…?

– О, ты весь белый…. Crotch при дамах не говорят….

Огромная жар-птица подхватила меня и понесла над лондонскими шпилями, выстреливающими в нас, словно будущие ракеты с древним именем «Сармат». Жар-птица ловко уворачивалась от них, то тихонько посмеиваясь, то громко хохоча. Временами она обращала на меня свой огненный взор, и я узнавал глаза Мэри. Они вспыхивали русскими васильками, и мы превращались в весеннюю лужайку, усеянную красными искорками светлячков. А губы её были черны. «Накрасила гуталином», – мелькнуло в голове.