Валерий Столыпин - И снов нескромная невинность

Взрыв мозга, который что-то серьёзно повредил, не заставил себя ждать.

Не поверите – я отказался: неуклюже, глупо, потому, что испугался последствий.

Разве мог я принять такой роскошный подарок за правду? Кто я и кто она!

Девушка расстроилась, но не отчаялась, хотя я старательно избегал встречаться с ней даже взглядом: мне было до жути обидно за себя, и стыдно.

– Почему ты ведёшь себя как мальчишка: бегаешь, прячешься? Завтра танцы в Доме культуры железнодорожников, у меня контрамарка на двоих. Вот, возьми её себе. Ну же, решайся! Я точно не кусаюсь. Вот номер телефона. Жду звонка.

– Почему я?

– Спроси что-нибудь менее заумное. У меня нет объективного ответа. Скажи, ты черешню любишь?

– Я любые ягоды люблю. Причём здесь черешня?

– Почему любишь?

– Наверно потому, что вкусная.

– Это не ответ, точнее не причина чего-то сильно хотеть. Представь, что ты её ещё никогда не пробовал, но всё равно любишь. Причём, это факт. Сможешь ответить – отчего ты уверенно тянешь руку к сочной ягодке, пуская при этом слюни, если даже приблизительно не знаешь, что тебя ждёт, как узнал, что любишь… и за что?

– Не уверен… не знаю… подумаю. За яркую привлекательность, за аппетитный аромат, глянцевую сочность. Да за всё сразу. Причин много. И…

– Вот и я… не знаю, но хочу попробовать. Просто чувствую, что с тобой будет интересно, весело. А ещё сердце… рядом с тобой я его отчётливо слышу… каждой клеточкой. Такой ответ устроит? Если тебя смущает мой легкомысленный наряд, могу одеться скромнее, проще.

С ней было легко, уютно. Весело и греховно сладко.

Леночка – девочка-сказка. Я был предельно счастлив.

Тогда.

Танцы: руки на талии, руки на плечах, рука в руке, запах чего-то впечатляюще запретного.

У Леночки так чувственно тикала голубая жилка на переносице, так стремительно курсировали белёсые и алые пятна на груди и шее, так томно вздымалась миниатюрная, но упругая грудь.

Когда бы я ни посмотрел в её сторону, нежный, медового цвета взгляд был заинтересованно направлен непосредственно в мои зрачки, но в гляделки она не играла – спустя несколько секунд Леночка смущённо опускала взор, наливаясь лёгким румянцем.

А ещё… ещё я заметил, насколько похожи наши мысли и действия, мимика и жесты в связи с текущими событиями, с взглядами друг на друга, с намерениями что-либо немедленно предпринять.

Стоило мне чего-либо захотеть, например, дотронуться до её миниатюрной ладони, как Леночка ненавязчиво протягивала руку.

В танце, почти нечаянно (велико было желание скрыть истинное намерение), я прикоснулся к её горячим губам, но испугался собственной смелости.

Леночка затрепетала, подалась навстречу. Не знаю, о чём думала она, я в ту минуту решил за себя и за неё всё-всё – семья, однозначно семья: я ведь её запятнал.

Как метко, однако, выразилась некогда Катя. Разве можно относиться как к обыкновенной подруге к девочке, которая подставила губы для поцелуя?

Целоваться мы научились за один вечер.

В постель легли спустя две недели.

Через месяц мы подали заявление на регистрацию брака, а в мае ожидали небывалое пополнение: Леночка была беременна двойняшками – Катей и Верой.

Это была самая настоящая, страстная, трепетная и нежная любовь, растянутая в бесконечности счастливых свершений.

В последнее время, когда близнята поступили в институт в другом городе, оставив нас, родителей, наедине друг с другом, освободив тем самым уйму энергии и времени, которое мы разучились структурировать, отчего-то общаться стало сложнее.

То ли проблемы, которых мы прежде попросту не замечали по причине усердия и предельной занятости нечаянно вывалились наружу, то ли кризис среднего возраста принялся собирать обязательную эволюционную жатву, расставляя акценты в неожиданных местах; то ли безусловное доверие и интимная близость из категории любовь и страстное желание перешли в номинации – скучная супружеская обязанность и навязчивая, порой утомительная, если не принудительная, по сути, привычка.

Рассуждать на подобные темы, тем более делать неприятные выводы не было сил.

Жизнь с противным скрипом скользила по накатанной, но основательно выбитой в колею траектории: работа – дом, дом – работа. Раз в неделю скучный выезд на дачу, в пятницу – у меня вылазка с товарищами в парную, у Леночки – поход в салон красоты. Вечерами, после ужина, мы уединялись каждый в своей комнате, встречаясь на супружеском ложе едва ли не по расписанию.