Валерий Столыпин - И снов нескромная невинность

Возможно, это нормально для первого до безобразия интимного прикосновения к любимой, первой желанной близости, только не для того, кто стоит на краю, кто не вполне готов нарушить священное табу.

Леночка, не просто девушка – любимая, единственная во Вселенной.

Когда туман рассеялся, подруга расслабленно лежала на покрывале в позе морской звезды и беззвучно плакала, но улыбалась при этом как умалишённая.

– Я люблю тебя, Лёнечка, люблю, люблю, люблю! Только не бросай меня, пожалуйста, ладно!

– Как ты могла про меня такое подумать!

– Могла, Лёнька, могла. Ты был не в себе. Не в том смысле, что во мне. Мне показалось, что тебя со мной совсем не было, что это был какой-то не ты.

– Вот же я, с тобой! Не выдумывай. Это нервы. Я действительно улетел, реально провалился в бездонную пропасть, но это было так необыкновенно, так прекрасно, так здорово!

– И мне понравилось. Не сразу. Сначала я испугалась. Чуть не грохнулась в обморок, хотя была заранее готова стать твоей женщиной.

– Правда! Ты на меня не сердишься?

– Дурашка. Честно говоря, это было не очень приятно. Не расстраивайся, я сказала – было. Теперь по-другому. Поцелуй меня. Я счастлива.

Леночка незаметно, как ей казалось, прикасалась рукой к тому замечательному месту, которое до сих пор откликалось ликованием, ритмично трепещущей пульсацией, волшебным праздничным настроением.

Сладкая истома ненасытно терзала, расплавляла потоками восхитительного блаженства её растревоженную плоть, наполняя до краёв чем-то прозрачным, хрупким, призрачно невесомым, расслабляющим, согревающим, обволакивающе-блаженным, лишающим способности концентрироваться и думать. Было у неё мимолётное желание раствориться, растаять, немедленно уснуть. Было.

Об этом я узнал позже. Допускаю, что Леночка могла просто придумать подобное обоснование. Я-то вообще ничего не помнил.

– Ленка, – нечленораздельно мычал я, – ты такая, такая! Ты самая лучшая!

От неё изумительно пахло чем-то необыкновенным, волнующим, настолько, что от этой острой приправы раскачивало, плавно, словно на ласково-тёплых морских волнах, кружило голову и приятно таяло где-то внизу.

Прежде её тело источало сладкий аромат утренней свежести, теперь появились изумительные пряные нотки южной ночи, разогревающие ненасытное желание.

Комары и мошки пировали на наших телах. Уху и чай пришлось разогревать повторно.

Ночь в это время года была под хмельком: забыла, что каждый вечер нужно опускать шторы, окутывать землю мраком: всему живому необходимо спать.

В палатке всё равно было темно, но я всё видел: налитые груди, изумительной формы животик, разбросанные по сторонам ноги, ещё больше чувствовал, что это навсегда.

Заснуть было невозможно. Мы дурачились, сливались в экстазе, засыпали на мгновение и снова ласкали друг друга.

Три бесконечно счастливых дня, определивших навсегда вектор безграничного счастья.

Мы не могли чувствовать и думать иначе.

Не могли.

Прошло три изумительно счастливых года. Нам по двадцать лет. Мы – семья.

Вся жизнь впереди: безоблачные горизонты, мечты, планы. Дух захватывает.

Нет, не вся жизнь – лишь чутельный отрезочек, можно сказать мгновение!

Я долго, сложно определить, сколько времени, неподвижно лежу на диване, который нет ни сил, ни желания разбирать, уставившись в одну размытую точку, которую, если честно, совсем не вижу.

Мне не до неё.

Зачем жить, если моя Леночка, если она – единственная женщина во Вселенной, которая мне дорога, которая мне необходима, как вода и воздух, моя жена, уходит к другому мужчине.

Уже ушла, хотя в квартире всё как прежде, всё на привычных местах: духи, туфли, расчёска, персиковое платье на плечиках, запах счастья.

– Что я должна делать, как поступить, если полюбила, – путано объясняет Леночка, заскочив за вещами, – да, не тебя! Это преступление? Нам было по семнадцать лет, когда клялись в вечной любви. Что я знала о жизни, чего могла понимать? Ни-че-го! Отпусти, пожалуйста. Давай останемся друзьями. Хочешь, я тебя поцелую?

– Друзьями, да, конечно, почему нет, – безразлично, в болезненной прострации отвечаю я. Ты надолго?

– Навсегда, Забродин, – шёпотом кричит Леночка, – неужели ты так ничего и не понял? Я от тебя ухожу!

– Позвони, когда нужно будет встретить. Я буду скучать.

– Посмотри на меня, – орала, багровея, смахивая непрошеную слезу Леночка, – ты совсем идиот?! Я ухожу! К другому мужчине ухожу, которого люблю больше жизни. Так вышло. Чего тут непонятного? Теперь он, он будет меня встречать! И провожать будет тоже он. И целовать! Спать я тоже буду с ним. Это тебе понятно!