Фанни Монтана - Цветы в небе

Ловлю себя, что уже битых минут пять пялюсь на два лица на экране. И на подпись внизу: "Иваныч, вы случайно не родственники?". Хуеродственники… Что за день такой ёбаный…

Голубые глаза с позолотой…

В них смотрю – но себя там вижу.

"Зацепил", – признаю с неохотой,

Сам себя я за то ненавижу…

Напиталась прозрачность страстью,

Изогнулись губы в улыбку.

Фото – ложь, наша встреча – к несчастью.

Удаляю тебя, как ошибку…

Завтра сотру.

– Максим Максимович, я не понимаю, какой в этом смысл? Всё расписание идёт по бороде… Вы же сами знаете, сколько крови стоило всех ублажить!

Каждый сезон у нас начинается со смертного боя – одни не могут рано утром, другим нельзя задерживаться после шести, у третьих геморрой левого полужопия…

– Роман Иваныч, надо, родной. Постоишь сезон на мажорах дополнительно. Тебе деньги не нужны, что ли? Парнишка к тебе доверием проникся, хочет поближе познакомиться с нюансами интересной профессии.

Доверием он, блядь, проникся, ага…

– И вы меня, стало быть, как глянувшуюся шлюху под него подкладываете?

– Разговорчики! – рявкает начальство, багровея на меня лысиной. – Что ты ломаешься, как целка македонская? Работа есть работа! Ничего архисложного от тебя не требуют, и засунь свою классовую ненависть в…

– И чьё же кунг-фу настолько сильнее вашего, Максим Максимович?

МММ трясёт щеками – задело:

– Не передёргивай, Роман. Этот шаолинь нам с тобой не переплюнуть. Откуда, как думаешь, у нас лучшая в регионе дропзона? И почему мы вдруг получили статус площадки ДОСААФ с соответствующим допфинансированием и квотами? А три списанных вертолёта, которые вы восстанавливаете, на нас бесплатно с неба свалились?..

Меня про֝дали за пару вертолётов,

Потому что у мажора засвербило…

– Так вы предлагаете, как в том анекдоте 4 4 Муж приходит домой и видит за занавеской босые ноги. К жене: – Это что такое?! – А что ты думаешь, что все мои украшения, шубы – это на твою зарплату? – Я спрашиваю: Что это такое?! – А квартира, машина – на твою зарплату? – Это что такое? – А как ты думаешь, почему ты получил такую высокую должность? – Я последний раз спрашиваю: почему кормилец босиком стоит!? , ещё и тапочки ему в зубах принести? И что это за Хоттабыч?

– Волошин, Рома – знаешь такого? Тапочки носить не надо, но просьбу его парнишки выполнить придётся. Или ты хочешь, чтобы сам Волошин-старший тебе лично звонил и уговаривал?! – взрывается наконец МММ. – Ну всё, довольно истерик, Роман Иваныч. Не забудь в приказах расписаться.

Быстрее отсюда, на воздух, под возлюбленное небо. Как бы не вышло чего…

Слово за́ слово, хуем по́ столу —

В угол загнанный, да хер сломленный.

Такой гнев рвёт, что света белого не вижу сквозь душную решётку упавшего забра́ла. Правда, пользы от этих вспышек никакой, окромя вреда. Набедокуришь в остервенении, а потом сам себе по голове стучишь, стоит только в себя прийти.

И вдогонку, как ушат ледяной воды:

– Роман Иваныч… Не подумай, что любопытничаю, но… Я тут, когда с Елисеем беседовал, всё понять не мог – кого же мне его взгляд напоминает. Уж не родня ли ты с ними?..

Ебануться ёлки гнутся. А мне теперь, спасибо дорогому начальнику, с этим щенком постоянно придётся этим сходством светить… Слухи пойдут – а уж я-то знаю, что наши ребята способны от себя понапридумывать. Сам весь гугл облазил – таких глаз у людей полно, и золотистые пятнышки в светлых глазах совсем не редкость! И что теперь – эти случайные люди с фоток мне родственники? Но логика в наших краях не в чести. Логику у нас все кому не лень в рот ебут.

– Еськин! Заканчивай со своим бла-бла-бла, я с позавчера ещё не забыл.

Расшеперился передо мной в полный рост, сияет весь как золотой унитаз Чаушеску, аж больно глазам. Я даже не слушаю, что он там несёт – заученно повторяю инструктаж, облекая Елисея в сбрую пассажира. Сегодня Еська притащил с собой трёх товарищей мордами попроще, чем предыдущая компания. И в отсутствие девушек молодёжь ведёт себя весьма свободно.

– Ох, Еськин, как же мне нравится вот эта твоя поза. Смотрел бы и смотрел! В другой обстановке…

Я стою перед ним на коленях, аккуратно закрепляя ножные обхваты. Ярко-красная ткань опять туго обтягивает нехилый бугор перед моим лицом, где я заправляю конец крепёжного ремешка с правой стороны. Еська нарочно дёргает бёдрами вправо – и я задеваю его хозяйство кистью руки. Твёрдое, блядь. Скот двинутый. Вот бы ухватить тебя сейчас за колокольчики и так крутануть, чтобы взвыл Витасом – а мы бы устроили бурные и продолжительные аплодисменты.