Вера Авалиани: Астролюдия

А Клод тем временем был вполне счастлив своими необременительными отношениями с Асей. Она его боготворила, а он ее любил физически. Но все в ней было не такое, как у Сони. И он просто закрывал глаза и обнимался с фантомом.

Соня же давно стала злой и мрачной из-за разрыва с Фредом и разгневанной отчасти увлечением отца Настей. Она не ходила на праздники. Она была оскорблена, что Фред ее отверг. Раненая гордость заставляла ее строить планы мести.

Но вот Фред вернулся сегодня утром, и она забыла их все.

Дверь в тот момент на вилле Таубов была открыта настежь. На пороге лежал почти ослепший пес. Но он буквально подскочил и с истеричным, захлебывающимся лаем помчался на звук подъезжающего такси. И Соня, будто ее вытолкали в спину (так и было – Ангелы подгоняли девушку), помчалась вслед за ним и чуть не бросилась на лобовое стекло, когда увидела Фреда. Таксист с трехэтажным матом затормозил. Клод выскочил из машины и оказался в тисках рук и ног Софьи.

– Ты моя или отца, – спросил он, даже не обнимая, а стискивая со всей силы такое желанное тело в одной только майке до попы и трусиках.

– Телом я буду только твоя, – заверила Соня. – А душой…

Фред не дал ей договорить и целовал всю дорогу до дома, запинаясь о прыгающую собаку.

Соня вырвалась на крыльце. Пес взвыл, боясь, что Фред скроется. Из всех щелей потянулись трое из пяти котов, доживших до следующего «приветствия» своего регионального Бога.

– Да погладь ты их всех. А то смотри, от любви и сердце может разорваться, – серьезно сказала Софья.

И Фред стал гладить и трепать загривки.

На шум вышел отец. Он оторопел, увидел Фреда. Но тот мигом распрямился с колен. Облапил мужчину и приподнял радостно, демонстрируя, каким сильным и высоким стал. А Соня униженно попросила:

– Папа, пожените нас сегодня! Я больше не могу ждать!

Клод замолчал, пытаясь что-нибудь ответить Софье. Все в нем сопротивлялось тому, что она будет чьей-то, хоть это и Фрэд. Но умом он понимал, что ситуация сложилась неразрешимая.

Из дома выбежали Леон с Анютой – дочкой Стаса и Таисьи. Рыженькая девчонка с множеством веснушек на очень белой коже поражала своими черными глазами, которые на свету оказывались темно-фиолетовыми. По аналогии с анютиными глазками – цветами из советского детства – родители ее и назвали. А Соня в книге думала, что именно на ней должен жениться ее сын. И не ошиблась. Или повлияла?

– Давайте тогда и нас заодно поженимся, – предложил Леон, кивком указав на Аню. Она обрадовалась, хотя Леон до этого о женитьбе не заговаривал вообще. – С твоего согласия нас распишут с несовершеннолетними девицами, да, папа?

– Вы свадьбу, как конфетки в детстве, канючите. Ну да ладно – за мной дело не станет. Договаривайтесь с другими родственниками, – дал Клод команду обступившим его молодым людям. – А я пока узнаю, где здесь православная церковь, чтобы вас обвенчали. А распишетесь потом.

Парни ринулись выполнять поручения отца. А Клод развернул на столе компьютер-рукав. И обнаружил, что в ЗАГС теперь в России ходить не надо – можно зарегистрироваться из любой точки мира по электронным документам и подписям. В Австралии такого еще не было. Так что брак Софи и Фреда так не зарегистрировать. Но им хватило и священника. Клод привез его со всеми причиндалами на берег моря. Пары были одеты в шорты и майки, а на головах у девушек были новые парео вместо фаты.

Но зато венцы и любовь были настоящими.

А брачная ночь стала такой бурной, что отец предпочел уйти, чтобы не слушать эти крики и вопли счастья. Благо, Настя поселилась в квартире, когда-то купленной Тамарой Орловой – злобной свекровью Сони. И он пошел туда.

И они с подругой проговорили всю ночь. Вспоминали и строили планы.

Утром Клод ушел пешком домой и проспал до обеда на диване в гостиной. Проснулся, когда все ушли кататься на досках по морю.

Молодожены были такими лихими, что, даже двигаясь на громадных волнах, ухитрялись перекричать шум воды.

Клод взял аппаратуру и решил записать этот счастливый гвалт и шумгигантских волн. Он пробирался по кромке у самых скал, когда в набежавшей гигантской волне – в стене зеленой воды – увидел лицо, облепленное волосами. Безжизненное лицо дочери. И, бросив аппаратуру, кинулся в волны, спасать свою девочку.

Как он утонул, никто из близких так и не узнал. Тело его так и не нашли, потому что, занимаясь откачиванием Софьи от утопления, даже не знали, что Клод выходил на берег. На следующий день нашли обломки оборудования.