Янка Рам - Безбашенная

– Нет. Его нового номера у меня тоже нет.

Забираю рюкзак, сбегаю.

На улице холодно, я без шапки. Не выношу шапки. Они закрывают мой лоб, и тогда я словно слепну. Это так раздражает! Как-будто перед глазом повесили какую-то тряпку. Вроде бы всё видно вторым, но постоянно хочется убрать помеху. Отыскиваю в рюкзаке большие наушники. Включив музыку, надеваю сверху капюшон, потом перчатки… Хочется немного погулять, несмотря на мороз.

Иду вдоль дороги по направлению к мосту. Ветрина…

Капюшон срывает с головы, и я разворачиваюсь спиной, чтобы надеть его. Плохая была идея идти пешком. Волосы крутит под порывами ветра, я почти ничего не вижу. Только мерцающие ближние какой-то спортивной тачки. В ушах орёт музыка. Надеваю капюшон, отворачиваюсь, иду дальше.

Неожиданно меня кто-то хватает за локоть, и я, покачнувшись, теряю равновесие. Подхватывает за талию. Парень. Молодой, но уже больше мужчина, чем парень. На его лице ухмылка перетекает в улыбку и обратно.

Рассматриваю. Он что-то говорит, мне не слышно.

Симпатичный… Крепкий… Наглый. Двадцать два примерно.

– Я тебя не слышу, – закрываю руками щёки от леденящего ветра.

Легко поднимает за талию, относит к своей тачке, ставит на ноги, открывает мне переднюю дверь. С улыбкой показывает рукой внутрь.

В целом ощущения от него достаточно приятные, и я не чувствую ничего критичного.

Сажусь. В машине тепло. Снимаю капюшон, наушники.

Присаживается рядом.

– К тебе или ко мне? – провокационно глядя на меня через зеркало дальнего вида.

– Ко мне, конечно, – невозмутимо отвечаю я.

Чуть заметно осаживается, сжимая губы, чтобы не улыбаться.

– Какая решительная! Даже имени моего не спросишь?

– Ты будешь… ммм… – тоже прячу улыбку. – Семьсот двенадцатый.

Это номер его тачки.

Прыскает от смеха:

– Круто! А ты будешь… – задумчиво.

– А я буду, да! – усмехаюсь, выкручивая на максимум звук в тачке, не позволяя парировать. Перехватываю его за ворот спортивной толстовки. Тяну к себе.

Растерянно поддаётся моим рукам, облизывая губы.

Разбежался. Веду носом вдоль его челюсти. Чувствую, как в нём мощно пульсирует кровь. Она бросается ему в лицо. Не от смущения, скорее, от резкого и неожиданного вторжения в его личную зону. Он был настроен как хищник, а оказался в роли жертвы. Это фрустрирует, да.

Хороший запах… Отпускаю, слегка толкая в грудь для придачи ускорения.

Застывает, поднимая вопросительно бровь. Делает музыку в машине тише.

– Ты меня понюхала?..

– Разве не так определяют пригодность еды?

– Я – еда?

– Ну, ты же хочешь ко мне домой, нет?

– Пожалуй, покормлю тебя для начала где-нибудь! – посмеиваясь, качает головой. – А ты у нас опасная, да?

– Я-то? – немного оскаливаюсь в ответ. – Ну что ты… Не бойся! Смотри, какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!

– А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?

– Дома покажу, – ухмыляюсь я.

– Слушай, – смеётся он, выжимая газ. – Ты прикольная! А почему так запросто садишься в тачку к незнакомцу? Может, я маньяк сексуальный?

– Сексуальный маньяк у нас я, – показываю ему язык. – А ты у нас жертва. Веди себя соответственно, не сбивай мне сценарий.

– Ладно! Что у нас по сценарию?

– По сценарию у нас…

Прости, семьсот двенадцатый, но ты попал!

– … Перфоратор.

– В каком смысле?! – рывком тормозит он на светофоре.

И я угораю.

– Нескучные ассоциации, да?!

– Вообще… – оттягивает нервно ворот толстовки.

– Перфоратор, гардина, шторы. Решишь такую задачку?

– Попробуем… А потом?

– А потом пицца и чай.

– Уже интересней. А дальше?

– А дальше я тебя поцелую с благодарностью в нос, и отпущу с миром, не притронувшись к твоему «перфоратору» и не спросив имени. Это мой максимум!

– Реально маньячка…

Моя сессия закрыта. С горем пополам, но на «отлично».

Есть, правда, один маленький нюанс: несостоявшаяся комиссия. Но по разрешению ректората данный экзамен перенесён для меня на следующий семестр в связи с отсутствием состава комиссии. Александр Владимирович расстарался! Мне не удалось поймать его сегодня, когда закрывала сессию, чтобы сказать спасибо.

Поэтому я беру телефон и делаю то, что, вообще-то, делать нельзя. Пишу ему искреннюю благодарственную оду о том, что он лучший.

И он делает то, что тоже, вообще-то, делать нельзя в нашей с ним ситуации. Отвечает: «Надеюсь, это не сарказм? Потому что помочь тебе было очень трудоёмко».