Хьюго Ребелл - Мемуары Долли Мортон

Ей было что рассказать про себя, весело болтая и используя причудливые выражения, которые заставляли меня смеяться. Мне очень понравилась эта маленькая жизнерадостная женщина, поэтому я решил проводить её до дома и при возможности провести с ней ночь. По моему акценту она сразу заметила, что я англичанин, и сообщила мне, что никогда раньше не общалась с мужчиной моей национальности. После того, как мы немного поболтали, я пригласил её отобедать со мной. Она оказалась весьма довольной моим приглашением и сразу же приняла его, поэтому мы тихо вышли из парка в ресторан, где я заказал хороший ужин с шампанским.

Когда обед закончился и я выкурил сигару, я повел свою спутницу, которая сказала мне, что её зовут Долли, в театр. В конце спектакля я поймал извозчика и отвез женщину к её дому, который находился в пригороде, примерно в трех милях от театра. Поскольку стояла яркая лунная ночь, я смог увидеть, что дом представляет собой симпатичное одноэтажное здание с верандой, покрытой лианами, стоящее в небольшом саду, окруженном железной решётчатой изгородью.

Дверь открыла аккуратно одетая мулатка-квартеронка, которая проводила нас в гостиную; затем, задернув шторы и включив газовые форсунки в колонках, она ушла.

Комната с раздвижными дверями в одном конце была красиво обставлена; в этом не было ничего подозрительного, все было в хорошем стиле. Пол был покрыт красивым восточным ковром, занавески были бархатными; на стенах висели несколько хороших гравюр, а в шкафу стояли отборные образцы старинного фарфора.

Моя хозяйка предложила мне сесть и устраиваться поудобнее; затем, умоляя меня извинить её на мгновение или два, она прошла через раздвижные двери в соседнюю комнату, которая, как я увидел, была спальней. Вскоре она вернулась, одетая в белый халат, обшитый синими лентами; она сняла сапоги и надела на ноги изящные французские тапочки; волосы её ниспадали на плечи почти до талии.

Она выглядела так «соблазнительно», что я сразу посадил её к себе на колени и поцеловал в губы, на что она ответила, одновременно вставляя кончик своего языка мне в рот. Тогда я положил руку на её халатик, с удовольствием обнаружив, что под ним у нее ничего не было, кроме зашнурованной отделанной сорочки и чёрных шёлковых чулок, застёгнутых выше колен алыми атласными подвязками, так что все её тело я мог чувствовать с идеальной легкостью.

Она была пухленькой, как куропатка; в её округлой гладенькой фигурке не было ни единого угла, а кожа была нежной, как атлас. её грудки были довольно маленькими, но круглыми, как яблочки, довольно твердыми и с крошечными стоячими розовыми сосками. У нее был очень хороший зад, пухлые твердые щеки, а волосы на «Венерином бугорке» были шелковистыми на ощупь. Она подала мне бренди с содовой, и мы болтали, пока я курил сигару. Затем мы прошли в спальню, где всё было безупречно чисто и мило.

Вскоре мы оказались в постели. Моя грудь была на её груди, мой рот был на её губах, мой любовный орган был до корней в её логове любви, мои руки держались за щеки её ягодиц, и я энергично двигался на ней, а она вздыхала, стонала и живо двигалась под моими мощными ударами. Мой член был достаточно крупным, а её щёлочка оказалась маленькой и удивительно плотной; к тому же она была очень хороша верхом на мне, так что мне очень понравилось «трепетание», тем более что у меня уже месяц «не было» женщины. Но поскольку рано или поздно всё кончается, пришел конец и нашим утехам с этой маленькой женщиной, и когда все было кончено, она, тяжело дыша, лежала у меня на руках. Однако когда к ней вернулось дыхание, она сказала с легким смешком:

– Боже милостивый! Да ты у нас оказался очень большой и очень-очень сильный. Не думаю, что у меня в жизни когда-либо были такие сильные объятия. Ты словно прошел сквозь меня. Но мне это нравится. Я засмеялся, ничего не замечая, но лежал спокойно, отдыхая, всё ещё держа её в руках и поглаживая её прохладную бархатистую кожу, пока снова не стал готов к действию. Затем, заставив её встать на четвереньки перед кроватью, я толкнул её сзади, в позе «en leverette», заставляя её вздрагивать, взвизгивать и покачивать ягодицами. После этого мы снова перебрались в кровать, и я заставил её лечь на её стороне спиной ко мне в то время как я лежал позади нее, прижав живот и бедра к прохладным пухлым щекам её ягодиц, а мой полутвердый инструмент лежал в расщелине её бедер. В таком положении мы заснули. Я спал крепко, не проснувшись ни разу до половины девятого следующего утра. Затем, сидя на кровати, я посмотрел на свою спутницу, которая всё ещё крепко спала, лежа на спине. её длинные волосы рассыпались по подушке, а руки были закинуты над головой. Она выглядела довольно молодой и очень красивой, а на её округлых щеках играл легкий розовый оттенок. Я осторожно натянул постельное белье ей на ноги и закатал ночную сорочку ей до подбородка, не разбудив ее. Затем я внимательно рассмотрел её обнаженные прелести. И на них стоило посмотреть. её кожа была белой, как молоко, без единого изъяна; она действительно была очень хорошо сложена и обладала идеальной фигурой. её маленькие грудки глядели вверх превосходным рельефом; у нее были хорошие ноги – её пухлые, округлые бедра были стройными; её лодыжки были тонкими; её живот был без морщин – у нее, очевидно, никогда не было детей, – и её розочка была оттенена тонкими, вьющимися золотистыми волосками. Моё орудие был жёстким, как кочерга, поэтому я разбудил мою Долли, нежно щекоча край её грота указательным пальцем. Она с улыбкой посмотрела мне в лицо, её большие голубые глаза весело заблестели, и сказала: