Владимир Поплар - Мразь

Мы столпились в коридоре, в ожидании свой очереди обуться в сапоги и выйти из дома. Я стоял в очереди последний и все никак не мог отогнать от себя нахлынувшее с новой силой ощущение, что не нужно было идти никуда в этот вечер.

Из зала вышла Ольга Петровна, под мышками она несла подушки и проходя мимо меня слегка коснулась своей рукой мою. Боже мой! Мне как кувалдой в лицо ёбнули! Да что же это такое, как так-то… Я конечно был в нее несколько влюблен, но не до такой же степени! Так я рассуждал стоя с отвернутым в сторону от нее хлебалом. Меня больше конечно интересовало ее тело, нежели она вся целиком, дак почему такая реакция.

Вечер в клубе прошел довольно прикольно. Мы с пацанами поднялись в блат-хату, выкурили по паре сигарет и пошли на танцпол. Мы были в ударе, выдали максимум того, что могло наше молодое, крепкое, а главное наученное правильным движениям тело. Я даже пару раз танцевал медляк, под мои любимые «Ветер перемен» Скорпионов и «Отель Калифорния» Орлов с не последними на деревне девчонками. Надо же блять, под песни животных и насекомых… Короче я был очень доволен.

Вернулся я домой примерно в два часа ночи. Тихонько прокрался в комнату, где уже давно на своей кровати спал младший брат Юрка. Разделся и улегся в кровать с чистенькой пастелью. Сон, как назло, не шел, а я не хотел в тот момент думать о чем-либо. Настроение было хоть и приподнятое после вечеринки, но как будто чем-то взволнованное. Да еще этот проклятый дождь все никак не унимается, стучит навязчиво по крыше…

Я решил подумать об Ольге Петровне. Естественно, я начал представлять, как будто у нее дома никого нет и я пришел к ней ночью (почему нельзя было пофантазировать про день, ума не приложу, ведь так лучше можно рассмотреть тело). Представил, как вхожу в дверь, а в коридоре горит полумрак и лишь тусклый свет слабенькой лампочки из дальней комнаты позволяет хоть как-то ориентироваться в доме. Разуваюсь, снимаю куртку и тихонько иду на свет.

На большой, красивой кровати (откуда блять у них такая большая и такая красивая кровать пронеслось в башке) лежит она, Ольга Петровна. Или, наверное, Ольга. Или Оля. Она полностью обнажена. Ее голова отвернута от входа, руки раскинуты в сторону, как будто она зовет меня в свои объятия, а ноги слегка согнуты в коленях и так же повернуты в сторону, что и голова. Я с восхищением смотрю на ее упругое тело (ого как она сохранилась, думается мне).

Через пару секунд приходит понимание, что я стою голый, мой эрегированный член как пика, направлен в сторону Ольги и я не понимаю: а когда я успел раздеться? И кстати, почему так тускло горит лампочка светильника, особенно если учесть тот факт, что вилка не воткнута в розетку!!!

Мне становиться не по себе. Начинает охватывать паника, становиться тяжелее дышать, температура в комнате, как будто начинает резко снижаться. По телу поползли мурашки размером, наверное, с майского жука. Тут я замечаю, что тело Ольги Петровны (что блять за новость, как только наступает шухер, объект моего вожделения становится Ольгой Петровной), трясет мелкой дрожью.

Ольга Петровна пытается повернуть голову в мою сторону, но у нее это не получается, будто что-то, или кто-то невидимый прижал ее и не дает сделать движение. А под самым потолком, прямо над кроватью, вдруг ожила темнота. Нет, я не видел никого, но я уловил, а вернее почувствовал, там легкое, еле заметное движение и я понял, что там есть ЗЛО! Не просто какой-то мудак-убийца в маске, а такое же зло, как из фильма про кладбище, или даже страшнее.

– Какого хера, че за хрень?! Я что, сплю что ли? – то ли возникли мысли, то ли я это сказал вслух…

У меня возникло правильное, очень уместное, очень жгучее желание свалить нахер из этого места. А еще лучше бы проснуться! Ведь это по ходу сон, просто сон! Нет? Но, в тот же миг, я понял, что не могу двигаться! Напрочь, никак! Боже правый, помоги-помилуй и все такое… че твориться то?!

А из угла на меня смотрело что-то. Или кто-то. Опять же, как сказать «смотрело»: рассмотреть я ничего не мог, но реально чувствовал на себе взгляд, наполненный злобы и ярости. Я отчаянно не хотел узнавать, ЧТО (КТО) это, тем более тьма начала приобретать весьма конкретные очертания. Очертания человека!

– Мыыы теббббьяяя нашшшшшшлииии, – до меня донесся тихий шепот-скрежет как будто голос умирающего курильщика: со свистом и кашлем!

Не могу отвести глаза от черноты угла, пытаюсь закричать во всю глотку и понимаю, что не могу, мой рот как будто заклеили, наружу рвется только стон! Краем глаза что Ольга Петровна с усилием, слегка поворачивает голову и слышу ее сиплый, сдавленный голос «Ннннеееетттт!». В тот же самый миг, ее голова с хрустом разворачивается на сто восемьдесят градусов, и я начинаю орать во всю глотку!