Виктор Улин - Комната №11

– Я на работе, но подъехать нельзя. В последнее время многое изменилось. Кафедру педиатрии закрыли, то есть перенесли семнадцатую больницу. И вообще, Даниил, последний раз был самый последний.

– Это я помню. Но пусть будет еще один, последний из последних.

– Ну все, Даниил. Мне некогда.

– Я тебя хочу, Эльза.

Последние слова я произнес, тоже зажав телефон ладонью.

Кругом никого не было, но у нас до сих пор считалось зазорным признаться женщине в естественных желаниях.

– Я тебя хочу! – повторил я громко. – Хочу, понимаешь? Хочу тебя и только тебя, я соскучился! Давай я…

– Даниил, я уже все сказала, – повторила она. – Все то прошло, у тебя новая жизнь. И вообще меня зовет заведующая.

Не дожидаясь дальнейшего, Эльза дала отбой.

Я некоторое время смотрел на замолкший телефон, потом сунул его в карман.

Разговор слегка отрезвил.

В самом деле, бывшее ушло в прошлое.

Возможно, тот доцент – которого, как я почему-то сейчас вспомнил, звали Фаритом Мазгаровичем – наконец до нее снизошел.

Да я и сам не был уверен, что стоит возобновлять отношения.

К своей первой женщине я до сих пор относился серьезно.

Но шансов у меня не было ни на что, кроме Наташи.

Прирабатывая в пиццерийной сети, я еле-еле наскребал на кое-какую еду, обновление одежды, текущий ремонт машины и бензин.

Чтобы денег хватало еще на съем квартиры с кем-то другим, мне пришлось бы бросить учебу и работать целыми днями. Но вряд ли кому-то требовался компьютерщик с дипломом ничтожного бакалавра, меня и при пицце-то держали лишь потому, что не за горами светил магистерский.

Секс оставался сексом, а жизнь – жизнью, с ее требованиями приходилось считаться.

Несколько минут назад договорился с Верой о визите общежитие.

Но и визит я отложил сообразно обстоятельствам.

Завтра предстояло идти с Наташей в гости к какой-то ее тетке – то ли родной, то ли двоюродной, то ли названной.

А послезавтра заняла известная московская певица, дорогие билеты на концерт которой нам купил будущий тесть.

Здесь тоже шла игра по правилам, которым следовало подчиняться.

При всей неукротимой молодости я не был дураком. И прекрасно понимал, что если – как однажды в сердцах сказала сестра – « промашу пенисом слишком долго », то сам не замечу, как окажется « нечем махать ».

Слегка успокоившись, я раскинул мыслями.

Сегодняшний поход к Андрею вызвал вину перед Наташей.

Точнее, перед самим собой, изменившим своему решению.

Большая задница Веры, влажно прижавшаяся к моему животу, до сих пор стояла перед глазами.

Стояла даже сильнее, чем в реальности. Я вспомнил, что на правой ягодице – в верхней трети, чуть ближе к ложбинке – имелась коричневая родинка в форме острова Гренландия. Глядя, я не видел, сейчас ее вернула зрительная память.

Ничего прочего я у Веры не рассмотрел и не потрогал, это хотелось наверстать.

Хотелось сильно, надо мной повисла опасность сорваться всерьез.

Два дня паузы спасали от ненужностей, я мог успокоиться и передумать относительно поездки.

Но все-таки неудовлетворенность, рожденная отказом Эльзы, продолжала томить.

Впору было начать разговор с Алисой – но до такого тупика я еще не дошел.

Голод тела стоило компенсировать утолением просто голода.

На этот случай у меня имелось еще одно ноу-хау.

В « Русской пицце » мне платили ставку, не зависящую от объема работы. Я мог появляться там раз в неделю, а мог каждый день, все зависело от производственной необходимости.

Моей оговоренной обязанностью было поддерживать внутреннюю сеть в рабочем состоянии. Это не составляло труда. Я просто следил за тем, чтобы туда не пришло ничего лишнего снаружи и регулярно очищал от мусора.

Но сеть оставалась сетью и жила по своим законам. Иногда случались сбои, тогда меня срочно вызывали для устранения.

В таких случаях по завершении форсмажорной работы меня чем-нибудь кормили – просто так, в качестве внепланового поощрения. Обычно удавалось съесть какой-нибудь салат, но иногда перепадала настоящая пицца.

Для регулировки непредвиденностей я разработал схему. Она позволяла побаловать себя хорошей едой за бесплатно и ощутить не полную беспросветность жизни.

Я снова вынул телефон и пробежал адресную книгу до конца. Внизу открылась последняя запись – « Юлия ».

Никаких Юлий среди моих девушек не имелось, я не переносил имени и с носительницами не знакомился. Контакт был средством создания благоприятных ситуаций, понятным только мне.