Слушая Таю - Откровения мужской измены

художников.

– И кто?

– Да девчонка какая-то… Чуть меня не уговорили…

– И что, хороший портрет получился? – Беседа становилась

мне интересной.

– Да какой там портрет! Одни губы нарисовала, а остальное, говорит, брат дорисовывает. Короче, там какой-то лохотрон. Так

19

моя ж, нет! Загорелась! Пойдем, говорит, на следующей неделе

и заберём готовый рисунок – эти художники там где-то недалеко

живут. И вот после этого все и началось. И инструктора этого она

встретила и от меня ушла…

– А с рисунком-то этим что? – «Вот ведь, земля, какая тесная!»

– Да ничего! Я ж тебе говорю, как забрали этот рисунок, так

все и началось. Ты прикинь! Тебе налить?

– Нет, не надо.– Я прикрыл ладонью свой пустой бокал.

– Я с ней шесть месяцев уже, где мы только ни были…

Такие совпадения были для меня не редкость – особенно в последнее время. Стоило мне только начать заниматься чем-то новым, как тут же, неизвестно откуда, мне попадались люди, которые именно этим делом уже занимались и давали мне нужные со-веты. Стоило появиться в моем окружении новому человеку, как

тут же, абсолютно из разных источников, я начинал узнавать об

этом человеке нужную мне информацию.

Так происходило и сейчас. Где-то в глубине души я ждал, что

с Адель у нас тоже окажутся общие знакомые.

– Други-и-их, даже не было…– закончил Костя свой рассказ, который я, задумавшись, не слышал.

– Не, Константин Михайлович, хватит, пойдем, я тебя отвезу.

Я взял его под мышки, он тут же повис на моей руке. Другой рукой я кинул на счёт деньги, и, как боец, выбравшийся из траншеи

с раненым другом, мы похромали к выходу.

* * *

– Сразу предупреждаю… – Я уже подъезжал к дому, когда Костя завел свою угрожающую речь.

– О чём?

– Если ты меня сейчас бросишь, я сам поеду к ним. – Он в по-лурастёкшемся состоянии находился на переднем сиденье. – Возь-му такси и поеду!

– Да успокойся ты! Что ты гонишь? Нафиг тебе это? Кость, уго-монись! – Я знал об этой «манечке» – после расставания с оче-20

редной девушкой он всегда брал меня, коньяк и проводил полночи

под окнами бывшей любимой в философских беседах.

Зазвонил мой телефон. «Любимая».

– Диан, привет! Малыш, я скоро, тут Константин наш…

– Ди-ана, пр-риве-ет! – Мой пассажир потянулся ко мне.

Я резко отодвинул его обратно.

– …знаю! У меня часы перед глазами. Малыш, если я его сейчас оставлю, ты представляешь, что будет! Да, ушла….. Диан, ну, приеду и расскажу… Да ну! Дома нам его ещё не хватало! Сейчас

отвезу и приеду. Давай, маленькая…

– Разворачивайся, мы к ним поедем! – Процесс полураспада

закончился сразу же после того, как я получил одобрение на продолжение путешествия. Костю это странным образом оживило.

– Костян, может, не надо? – Я посмотрел на него и понял, что

всё-таки надо.

– Тормозни возле супермаркета.

– А что ты хочешь взять? – Ещё пить ему просто было бы

опасно.

– Да, стики закончились.

Я остановился около магазина. Безумная ночь, безумная неделя, безумная жизнь, но мне нравилось, мне чертовски нравилось всё это!

Костя вышел из магазина: в одной руке уже откупоренная и на

четверть отпитая бутылка коньяка, в другой – сигареты и ещё од-на бутылка.

– Блин, Костелло, ну, нахрена?!

– Да все нормально, я контролирую ситуацию!

– Короче, поехали домой! – Я резко вывернул руль и собирался развернуться через две сплошные.

– Да, всё нормально. Давай: полчаса и поедем! Я тебе обещаю…

Часть 5

Тихий двор. Детская площадка. Я включил музыку, открыл багажник, чтобы лучше было слышно, и мы с Костей, как влюблен-ная парочка, расположились на качелях с уже одной бутылкой

«Hennessy».

Он смотрел в её окно – в нём было темно, молчал и курил одну

за другой.

– Костэлло, что прям, так сильно переживаешь?

– Да, при чем тут… Просто знаешь, обидно, точнее, непонятно, в чем я не прав? Что делал не так? Ведь ты посмотри, – он хлебнул

и передал мне бутылку, – все, с кем я встречался, меня бросали —

все! В чём причина? Я для каждой в лепешку расшибался, столько

денег тратил…

– Может, не в этом дело… – Я не хотел больше пить и поставил

бутылку на землю.

– Не в этом?! А в чём? Что ещё? Скажи! Ты же сам видел, как

у нас с ней все было.

– Видел, но, друг, мне кажется, что ты сам ещё не до конца знаешь, что ты от них хочешь. – Я встал с качелей.

– Не знаю, что хочу? Да нет, я-то уж как раз знаю! – Он тоже

встал.

– Мне тридцать семь лет.