Кира РАЙТ - Упрямая. (Не)пара для волка

Эмин вздрагивает уже более явственно и зачем-то рычит, повернувшись к двери спиной, а ко мне лицом. Но он же прежний, без клыков тех. И если это был какой-то знак, то я не поняла.

– Ответ на этот вопрос ты узнаешь завтра, – обещает этот тип. – Веселой ночки желать не приду, но камеру оставлю вот здесь, – он кивает на дверь. – И ещё. Предложение выйти действует до завтрашнего утра, а потом…

– Засуньте себе это предложение сами знаете куда, господин ноунейм, – огрызаюсь я, ловя укоризненный взгляд Эмина.

Он меня осуждает за то, что грублю его брату? Шикарно. Я ещё и крайняя.

– Да вообще без вопросов, – безразлично пожимает тот плечами.

И просто уходит. Разворачивается в своем идеальном костюме и оставляет нас в этой металлической коробке. Не то чтобы меня не устраивает перспектива снова остаться наедине с Эмином, но этот его мерзкий братец меня задел – не могу же я и правда тут сидеть вечно, а еще это полнолуние…

Когда мы остаёмся одни, уже не до поцелуев. Всё испортили, гады.

– И что будет завтра?

Эмин отвечает только когда стихают шаги всех наших незваных гостей, даже чуточку позже. Может, это я уже не слышу только?

– Это плохо, лисичка.

– Почему?

– Не хочу тебя пугать заранее, но в полнолуние мы особенно не сдержанны.

– Вы? Кто «вы»?

– Это сложно объяснить, есть только надежда, что если я не тронул тебя раньше, то и завтра сдержусь… Хотя то, что было сегодня, уже говорит о многом.

– Что было? – спрашиваю прежде, чем успеваю подумать и опять краснею. – Вы о поцелуях, да?

Интересно, о чём это ему говорит. Мне о том, что понравилось, и хочется повторить.

– Да, о них. Это похоже на… ммм… гормональный всплеск. Я мужчина, у которого не было близости с женщиной уже лет пять, а ты милая и красивая девушка…

– Вы считаете меня красивой?

И опять спросила прежде, чем поняла, что это неприлично. И только затем осознала, что он вообще сказал. Пять лет?! Так его держат тут с моего тринадцатилетия? А уже потом дошло и остальное. То есть завтра будет какой-то особенный гормональный всплеск… И чем мне это грозит? Зацелует меня до смерти?

– Ты очень красивая, и боюсь, что завтра для меня будет не так важна наша разница в возрасте, обстоятельства и камеры… Вообще ничего.

– И какова наша разница в возрасте? – снова концентрируюсь на главном, отсеивая ненужную информацию. И спрашиваю опять лишь о том, что мой мозг в первую очередь посчитал важным. – Мне восемнадцать, почти девятнадцать, – вру нагло, приподняв подбородок. Ну преувеличила совсем немножко.

– Выходит, я старше на десяток. И мне, правда, очень жаль.

– Я не понимаю, Эмин, – говорю мягко, поднимаюсь и иду к нему ближе.

– Боюсь причинить тебе вред.

– Так почему Вы не попросили брата Вас выпустить?

– Пока нельзя, – он приобнимает меня за талию, чуть заметно и очень прилично. Слишком. Даже немного раздражает. Вот сам же недавно мял меня за разные места, а теперь весь такой правильный вдруг.

– А есть способ этого избежать?

– Ну… Наверное мне стоит выплеснуть накопившееся напряжение…

– Я согласна! – выпаливаю на одном дыхании и только потом до меня вдруг доходит, что он мог вообще не это иметь ввиду. Ой.

Эмин по-доброму усмехается, а я чувствую, что теперь стою пунцовая не только на щеках, но до корней волос, хотя в его глазах вижу, что наши желания сходятся.

– Я понимаю, ты боишься и… – а может и это имел ввиду, поэтому решаю всё взять в свои руки. Ну ради спасения жизни же. Вовсе не потому, что мне ужасно хочется снова на него наброситься. Хотя где-то на краю сознания мелькает мысль, что то, что ощущаю сейчас, весьма странно, но как-то не до неё сейчас.

– Знаете, мне вот очень хочется жить, а боюсь я Вас не так и сильно…

Веду ладошкой по его широкой груди вверх, к шее, потом запутываю пальцы в его волосах.

– Ты ещё совсем ребёнок, – вздыхает как-то обреченно, словно уговаривая себя самого, но голос его уже становится немного хриплым.

– Ну уж не совсем, – встаю на цыпочки и осторожно целую его.

Не так как он меня раньше, а весьма целомудренно, хоть и в губы. Иначе пока ещё стесняюсь сама. Надеюсь, камеры уже не поставили? Видимо эта мысль приходит не только мне в голову, Эмин оглядывается и, кажется, выдыхает удовлетворительно. А потом чуть подталкивает меня к кровати. И я иду.

Да куда угодно бы за ним пошла.

– Я не должен так поступать, меня на тебе слишком клинит, а ты ведь меня не знаешь совсем, – и его слова расходятся с тем, что он уже пробрался мне в ворот платья, пытаясь найти грудь.