Кира РАЙТ - Упрямая. (Не)пара для волка

Меня и так всё это время безумно тянет к нему, как по волшебству, а сейчас, когда он так открыто касается сам, вообще разум отбивает.

Кидаюсь ему на шею, обнимаю, целую высокие скулы, подбородок, шею, избегая лишь губ – не потому что боюсь, всего лишь хочу, чтобы первый он сам поцеловал, жмусь ближе к сильному телу. Сжав мои волосы, запрокидывает голову назад, открывая шею и проводит по ней языком, а я выдыхаю его имя, желая получить заветный поцелуй. Но он медлит. Одной рукой продолжает массировать голову, второй оглаживает грудь, талию, потом бедра, возвращается чуть выше…

– Да чёрт бы Вас побрал, Эмин, – злюсь и тянусь к его губам сама.

Он, словно только этого и ждал, впивается в меня жарким поцелуем. Раскрываю губы, пропуская его язык, глажу своим, тянусь ближе изо всех сил. Как же я мечтала об этом, вот так притягивать его ближе за шею, прижиматься, позволять касаться там, где ни касался ни один другой человек, кроме меня самой.

И пусть его дыхание, как вообще-то и моё, не такое свежее, пусть на его грязной одежде следы крови и грязи, пусть он вообще сейчас мало похож на человека. И плевать, что это место не подходит для того, что мы делаем, что меня сюда приволокли силком, главное, тут – ОН.

Мой свет, мой смысл, моя жизнь.

Когда его руки сжимают мою попу, почему-то не царапая когтями, я понимаю, что он уже тоже слетает с катушек и тут, как гром среди ясного неба, мысль – так он слетел с них давно. Я-то хочу его последние года два уже, а он может и вовсе не понимает, что делает.

Кладу руку на его щёку, глажу успокаивающе, зову.

– Эмин, Вы не в себе, давайте остановимся?

Он не сразу понимает, что я от него хочу. Смотрит замутненным страстью взглядом, но медленно приходит в себя, хоть и дышит тяжело.

– Чёрт, ты права, прости, лисичка, – хрипит, а я взвизгиваю.

– Вы можете говорить!

Он окидывает меня странным взглядом, потом осматривается вокруг, смотрит на свои руки – уже с обычными ногтями, трясет головой, будто стряхивая остатки наваждения и забирает от меня свои горячие большие ладони. Едва могу сдержать разочарованный вздох.

– Как ты здесь?

И пока я думаю, что могу ему рассказать, не скажешь же: «Знаете, я тут люблю Вас с пяти лет, поэтому сбежала от жениха, навязанного папочкой, который вроде как непонятно как сделал из Вас чудовище», вдруг приобнимает и притягивает ближе. И делает это так, словно не может не сделать.

– А ты выросла, – улыбается немного грустно.

– Угу, и Вы… в смысле изменились тоже.

Хотя вот прямо сейчас он действительно изменился. Вроде даже немного поменьше стал, как исчезли эти жуткие когти и клыки. Как в фильме про вампиров и оборотней! Жуть.

Гладит меня по волосам, как маленькую, а не так как пару минут назад, отчего я хмурюсь. Так мне нравится уже чуть меньше. Хочется снова окунуться в наше общее безумие. И пересилив врождённую скромность, я всё же прошу:

– А поцелуйте меня ещё раз?

Поднимаю на него свои глаза, стараясь вложить во взгляд всю нежность, что испытываю, смятение, желание снова успокоиться, утонуть в нем. И он медленно, как околдованный, склоняется ко мне…

Только в этот момент опять раздаются шаги.

Эмин тоже слышит шум и отскакивает от меня, как от чумной, пряча руки за спину и сутулясь. Наверное, не хочет, чтобы в нём заметили изменения. Но почему это плохо? Ведь эти люди – его знакомые, один даже брат вроде. Разве они его не отпустят теперь?

Но раз он ведёт себя так, решаю тоже не палить контору, буду помалкивать. А то ещё испорчу чего.

За решеткой показывается сначала лицо одного из тюремщиков, а потом того важного мужчины, который назвал его братом. И он говорит первым.

– Как тебе сосед? Мне сказали, ты отказалась выходить.

Явно обращается ко мне.

– Ну знаете, я пока лучше тут посижу, если Вы, конечно, не хотите меня отпустить.

– И что, поверишь, если скажу, что хочу? – так неприятненько усмехается.

– Разумеется, нет, поэтому и не пойду никуда.

– Слушай, раз уже всё пошло не по плану, не собираешься же ты тут вечно сидеть?

– Ну если выбирать между жизнью в клетке и расправой, то ответ очевиден.

– Упрямая, – снисходительно качает головой, – он все равно тебя разорвёт. Завтра полнолуние.

Эмин едва заметно вздрагивает, и я ловлю его брошенный украдкой обеспокоенный взгляд.

– И что, что полнолуние?

– Узнаешь, – мерзко ухмыляется а точно брат?

– У меня к Вам вопрос, мистер… – ага, представляться не намерен ну ладно. – Со мной более или менее ясно, но что ж Вы брата кормите как собаку.